лицо — он проносится над дугой, отталкиваясь ногой от стены, взлетая на стойку и проносясь над головами… уходя в сторону, вниз, назад, снова вперед… никто не может попасть по нему, а он чувствует, как по его лицу — неудержимо расплывается улыбка!
Он не умеет бить так, как бьет Старший, не знает, как правильно создать эту самую волну от ног, бедер, корпуса и плеч, не умеет сжимать кулак правильно, но он умеет ускорять свое восприятие и двигаться быстро, очень быстро! Никто не сможет одолеть его в ближнем бою! И если он не умеет бить, то… толкнуть стопой в колено, дернуть за руку на себя, надавить бедром в корпус — и соперник теряет равновесие! Он помнит уроки Старшего — «если противник потерял равновесие — он не сможет тебя ударить». А потому ему и не нужно никого бить. Достаточно вывести из равновесия…
И… это весело! Улыбка пляшет на его лице, зрачки расширяются и ветер поет в голове! Еще! Он может справиться со всеми! Еще!
— Шибаль! — в чьей-то руке тусклый блеск. Нож! Он может справиться и с этим! Он может все!
— А НУ-КА ВСЕМ СТОЯТЬ! — раздается рев за спиной и все замирают. Бон Хва останавливается и с удивлением замечает, что у него горит огнем предплечье и половина лица. Он подносит руку к голове и трогает ее. Липкая, темная жидкость остается на пальцах. Кровь.
— Идиот. — коротко констатирует Старший: — Я под руку не стал говорить, но ты идиот. Адреналин в голову ударил и ты ничего не чувствовал. Никогда не лезь на нож, если есть такая возможность. Хорошо, что Ван вовремя появился… старый хитрец.
— Дядюшка Ван? — Бон Хва оборачивается. В дверях стоит человек-гора со шрамом через все лицо. В его руке — черный револьвер, который кажется игрушкой — уж больно он мал по сравнению со всем остальным телом человека-горы.
— Вы чего тут устроили? — рычит человек-гора: — Совсем с дуба рухнули. Бон Хва!
— Ты же от Змеи Вонг? — подает голос один из татуированных, вставая на ноги: — Это что за беспредел, братан? Это — наше заведение. Или Змея Вонг решила войну начать?
— А ну пасть закрыл и на жопу сел. — говорит дядюшка Ван, человек-гора: — Вы вообще на этом свете по доверенности живете. Где ваш главный⁈ И какого черта вы тут творите? А?
Бон Хва оглядывается. Вокруг словно орда кочевников прошлась — все разбито и раскидано, стойка ресепшн покосилась, в углу кто-то стонет, сидя на полу и держась за голову. На него с восхищенным взглядом смотрит Тиен, который откуда-то уже достал бинт и флакончик с какой-то жидкостью, которой он обрабатывает рану Бон Хва на предплечьи. И откуда у него все взялось. Минхо держится за разбитый нос, но лицо у него довольное, еще бы — врезал тому типу зачетно.
— Да что такого? Это наше заведение, старший брат Ван! И мы тут по понятием живем, а твои малолетки пришли по беспределу! Понятий не соблюдают и на братана накинулись! — выступает вперед один из банды, тот что с ножом.
— Мне-то свистеть не надо. — дядюшка Ван прячет револьвер куда-то под пиджак: — Мало того, что берете на работу кого ни попадя, так еще и попытались малолеток на нож посадить. А малой, между прочим, в своем праве — он тут свою невесту искал.
— Невесту? — татуированный бросает взгляд на Бон Хва и убирает нож за спину: — Да он же школьник еще. Какая к черту ему невеста?
— Любовь, — разводит дядюшка Ван своими ручищами в стороны. Каждая из его рук в обхвате толще, чем нога взрослого мужчины.
— Любовь… сука я все понимаю, но на хера моих пацанов хреначить? Нормально спросить не могли?
— А давай-ка мы сейчас твоих спросим, как у них спросили — нормально или нет? — складывает руки на груди дядюшка Ван: — Неужто ты и в самом деле думаешь, что два школьника и одна девчонка могли к твоим братанам невежливо обратиться и даже наехать? Как думаешь, кто тут первый начал?
— Я — парень. — очень тихо говорит Тиен, перебинтовывая Бон Хва предплечье.
— Эй, Чу Хи! — бросает татуированный: — Эти малолетки — они тебе грубили?
— Вели себя грубо, — бурчит Чу Хи, не глядя тому в глаза: — вот я и…
— Что именно они тебе сказали? Имей в виду, в холле видеозапись ведется. — предупреждает его татуированный.
— Менеджера попросили вызвать…
— А ты вместе со своим приятелем в бутылку полез, да?
— Старшой! Так они же малолетки! Чего им тут делать⁈
— Полез в бутылку на малолеток и даже не справился. Позорище. — татуированный цыкает и качает головой. Поворачивается к дядюшке Вану: — Ладно. Допустим. Но что правая рука Змеи Вонг делает на нашей территории, да еще и с волыной в руке? Конфликта хотите?
— Нет. Я тут так — присматривал за малышней. — отвечает Ван: — И если бы не я, вы бы малолеток сейчас на ножи посадили, а потом думали куда тела девать. А у них родители непростые, кстати. Стали бы вопросы задавать. Можешь считать, что я вам услугу оказал.
— Услугу… — татуированный говорит так, будто слова выплевывает: — ладно, катитесь отсюда.
— Погоди. — дядюшка Ван лезет в карман пиджака и татуированный напрягается, заводя руку за спину.
— Вот, — Ван достает телефон и показывает экран: — парнишка эту вот девушку ищет. Если среди ваших такая есть, то она несовершеннолетняя. Сами знаете, что будет, если это всплывает. Вашу точку разорвут на клочки, всем причастным не поздоровится. Вовлечение несовершеннолетних — серьезная статья и прокуратура на такие дела очень чувствительно реагирует.
— Скинь фотку, наши посмотрят. — коротко отвечает татуированный: — Скинь фотку и проваливай. И Ван… Не думай, что призраки Четвертого Поколения вас защитят, как до дела дойдет. Их время прошло. Сейчас мы — короли на улицах, а они — отжившие свое старичье.
— Посмотрим, — лицо Вана как будто трескается — губы расходятся в стороны, обнажая зубы, он так улыбается: — посмотрим. Эй, малышня, уходим. Бон Хва, хватит тут все кровью заливать. И ты тоже, девчонка.
— Я — парень!
— Да какая разница…
Глава
