— Видите, Данглар? Я дрожу. Как лист. Как красный лист.
Данглар залпом выпил первую рюмку. Снял телефонную трубку и тут же налил по второй.
— Мордан? Данглар. Охрану к дому Камиллы Форестье, улица Тамплиеров, дом двадцать три, Четвертый округ. Седьмой этаж, левая дверь. По два человека днем и ночью, в течение двух месяцев. Скажете ей, что это я приказал.
Адамберг глотнул джина, клацнув зубами о края рюмки.
— Я полицейский, это моя работа.
— Поспите, — сказал Данглар, глядя на осунувшееся лицо Адамберга.
— И что мне приснится? Ноэллу убил я.
Капитан порылся в кармане и выудил штук пятнадцать таблеток разной формы и цветов. Обозрев свои запасы взглядом эксперта, выбрал серую таблетку и протянул ее Адамбергу.
— Примите и ложитесь. Я заберу вас завтра в семь утра.
— На встречу с одним полицейским.
LXI
Они выехали из Парижа. Данглар не спешил — дорога местами тонула в густом тумане. Он все время бурчал что-то себе под нос, переживая, что не сумел взять судью. Машину опознать не могли, так что перекрывать дороги было бессмысленно. Сидевшему рядом Адамбергу было явно плевать на провал, он думал о тропе. За эту короткую ночь, получив все доказательства своего преступления, он превратился в живого покойника.
— Ни о чем не жалейте, Данглар, — произнес он наконец бесцветным голосом. — Никто не может поймать судью, я вас предупреждал.
— Черт возьми, я держал его на мушке!
— Знаю. Так же было и со мной.
— Я полицейский, я был вооружен.
— Я тоже. Это ничего не меняет. Судья неуловим, он исчезает, как утекает песок между пальцами.
— Он готовится к четырнадцатому убийству.
— Как вы там оказались, Данглар?
— Вы читаете по глазам, голосам, жестам. Я — по словам.
— Я вам ничего не говорил.
— Напротив. Вы сами меня предупредили.
— Я этого не делал.
— Вы позвонили, чтобы спросить о ребенке. «Я хотел бы знать, прежде чем…» — так вы сказали. Прежде чем что? Прежде, чем увидеться с Камиллой? Но вы уже приходили к ней, причем пьяный в стельку. Я позвонил Клементине. Мне ответила женщина с хрупким голоском — это ваша хакерша?
— Да, Жозетта.
— Вы взяли оружие и бронежилет. Вы сказали: «Я вернусь», — и обняли их. Оружие, поцелуи, обещание — все это указывало на ваши сомнения. Вы не были уверены. В чем? В исходе схватки. Вы рисковали своей шкурой. Значит, это схватка с судьей. У вас не было иного решения, вы могли только подставиться ему на собственной территории. Старый трюк с козой на привязи, чтобы приманить тигра.
— С комаром.
— С козой.
— Как вам больше нравится.
— Козу в конце обычно съедают. Хлоп — и нет рогатой. Вам это хорошо известно.
— Известно.
— Подсознательно вы этого не хотели, раз предупредили меня. С вечера субботы я сидел в засаде, в подвале дома напротив. Через окошечко прекрасно видна входная дверь. Я думал, что судья нанесет удар ночью, не раньше одиннадцати. Он придает значение символам.
— Почему вы пришли один?
— По той же причине, что и вы. Не хотел бойни. Я был не прав, а может, переоценил себя. Мы могли бы взять его.
— Нет. Даже шесть человек Фюльжанса не остановят.
— Ретанкур могла бы.
— Вот именно. И он наверняка убил бы ее.
— Он не был вооружен.
— Трость. У него шпага-трость. Треть трезубца. Он бы ее проткнул.
— Возможно, — согласился Данглар, почесав подбородок.
Утром Адамберг отдал ему мазь Жинетты, и теперь верхняя челюсть капитана отливала желтым.
— Я уверен в своей правоте. Ни о чем не жалейте, — повторил Адамберг.
— Я ушел в пять утра и вернулся вечером. Судья появился в одиннадцать тринадцать. Он не прятался, этот крупный, высокий старый мерзавец, я не мог его пропустить. Я стоял за вашей дверью с микрофоном и записал все признания.
— Значит, вы слышали, что он отрицал свою причастность к убийству на тропе.
— Конечно. Он повысил голос на фразе «Я ни за кем не следую, Адамберг. Я предвосхищаю». В этот момент я и открыл дверь.
— И спасли козу. Спасибо, Данглар.
— Вы меня позвали. Это моя работа.
— А теперь вы делаете другую часть работы, выдавая меня канадским властям. Мы ведь едем в Руасси, я прав?
— Да.
— Где меня будет ждать чертов квебекский легавый. Так, Данглар?
— Так.
Адамберг откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
— Езжайте помедленнее, капитан, смотрите, какой туман.
LXII
Данглар повел Адамберга в одну из аэропортовских кафешек и выбрал столик в стороне. Адамберг как во сне опустился на стул и тупо уставился на смешной хвостик от помпона на беретке своего заместителя.
Ретанкур могла бы схватить своего бывшего шефа в охапку и, запулив, как мяч, через границу, снова отправить в бега. Ничего еще не потеряно. Данглару хватило деликатности не надевать ему наручники. Он мог сорваться с места и сбежать, капитан бегал хуже него. Но мысль о том, что он собственной рукой убил Ноэллу, лишала его всякой жизненной силы. Зачем бежать, если нет сил ходить? Если в душе живет страх совершить еще одно убийство и очнуться рядом с новым трупом? Лучше покончить все разом, отдавшись на волю Данглара, грустно попивающего кофе с коньяком. Сотни путешествующих по миру людей шли мимо них в разных направлениях, свободные, их совесть была чиста, как стопка выстиранных и аккуратно сложенных простыней. Собственная совесть казалась Адамбергу мерзкой, задубевшей от крови тряпкой.
Внезапно Данглар махнул кому-то рукой, но Адамберг даже не дернулся. Торжествующее лицо главного суперинтенданта ему хотелось видеть меньше всего на свете. Две крупные ладони опустились ему на плечи.
— Я ведь говорил, что мы поймаем эту сволочь, — услышал он.
Адамберг обернулся и уставился на сержанта Фернана Санкартье. Встал и порывисто сжал его руки. Ну почему Лалиберте прислал арестовать его именно Санкартье?
— Как это ты нарвался на такое поручение? — огорченно спросил Адамберг.
— Я выполнял приказ, — ответил Санкартье с добродушной улыбкой. — Нам о многом надо поговорить, — добавил он, садясь напротив.
