– Но… – ощерилась Эленаис, – эта шлюха не использовала установленное по правилам оружие…
Возбужденный гул в зале разом стих, словно по мановению волшебной палочки. Последние слова Эленаис больше, чем мой осколок, предрешили ее судьбу.
Раскаты грома, от которых зашатались стены, окна, люстры, потрясли галерею Зеркал.
Слишком поздно осознав непростительную ошибку, девушка выронила шпагу.
– Я… я… Простите, Сир… я не то имела в виду… – пролепетала она.
– Вон! – прошептал Нетленный глухим голосом, леденящим душу сильнее, чем самый свирепый рык.
Сгорая от стыда, Эленаис попятилась в гущу толпы придворных, поглотившую и спрятавшую несчастную от монаршего гнева.
– Победительница! – провозгласила Сен-Лу, помогая мне встать.
В ту же секунду взметнув черными мантиями, словно вороньими крыльями, стая врачей подлетела ко мне темным вихрем и унесла прочь.
28
Глоток Короля
У МЕНЯ ПОЛУЧИЛОСЬ!
Снова и снова крутилось в голове.
Пришлось лгать, предавать, обманывать.
Но у меня получилось!
По скрипучему паркету бесконечных кулуаров я шла за врачами. Судя по их огромным гофрированным воротникам «фреза» и золотым знакам отличия на конических шляпах, это были важные, влиятельные сановники Факультета.
За нами по пятам следовала толпа придворных.
Мы дошли до высокой двери с королевской эмблемой – маской ночного Аполлона.
Экзили, Великий Архиатр, в своих алых одеждах находился уже там. Какими тайными путями он добрался сюда быстрее нас?
Я едва смела поднять глаза и посмотреть на его трупный череп, некротический оттенок которого контрастировал с яркой белизной воротника «фреза». Не только знаковый холод Тьмы, исходящий от этого служителя, заставлял меня дрожать. Его сущность вселяла глубокую, бессознательную, тошнотворную дурноту… Как будто меня вынудили находиться рядом с жестокостью в ее истинном облике и извращением, самым отвратительным.
– Не пускайте придворных! – вкрадчивым голосом приказал он королевским оруженосцам.
Пятеро из них встали на страже. Только Сурадж, сопровождавший Рафаэля в лазарет по поручению самого Короля, отсутствовал.
Люкрес пронзила меня взглядом, будто хотела сказать, что я не достойна чести быть оруженосцем. Но не смела выразить презрение в присутствии Экзили, ближайшего советника монарха.
Толпа придворных, удерживаемая лентой из пурпурного бархата, притихла. Если в галерее Зеркал публика возбужденно болтала, то здесь она впала в глубокое молчание. В медитативную отрешенность, которая предшествовала мистическому ритуалу. Для заговорщиков наступило временное затишье перед бурей побоища.
Свершилось.
Я здесь.
На пороге судьбы.
– Диана де Гастефриш! Ожидайте с Тристаном де Ля Ронсьером в аванзале, – велел Экзили. – Двери в усыпальницу откроются, когда Король будет готов.
Великий Архиатр провел по моей щеке синюшным ногтем костлявого указательного пальца, вызвав судорогу брезгливости.
– Вход в усыпальницу – исключительная привилегия, доступная избранным. Только представители высшей знати Двора, смертные и бессмертные, могут присутствовать при Большом Подъеме из саркофага. Количество присутствующих при интимном ритуале «Глоток Короля» еще меньше. Именно здесь я провел церемонию трансмутации монарха почти три века назад. С тех пор время остановило ход. Этот стазис может вывести из равновесия неподготовленных смертных, заставить их почувствовать что-то вроде… головокружения. Постарайтесь быть достойными выпавшей вам чести и не извергать свои дымящиеся кишки на обувь суверена.
Выражение «дымящиеся кишки» из уст этого существа, привыкшего к вскрытию на операционных столах Факультета, вызвало гадливость.
– Я не подведу, Ваше Преосвященство, – выдавила я из себя.
– Прекрасно. Теперь наберитесь терпения: Король будет не спеша готовиться к ритуалу. Он любит поразмыслить о своем бесконечном существовании, прежде чем выпустить из вены несколько капель вечности…
При этих словах, одновременно страшных и чарующих, оруженосцы открыли створки двери. Тристан стоял внутри узкого, безупречно чистого вестибюля с закрепленными на стенах подсвечниками. Он слегка дрожал в мокрой от пота рубашке. Доктора подтолкнули меня вперед, и дверь тут же закрылась.
– Ты в порядке? – спросила я одними губами.
– С тобой всегда, – взволнованно ответил он.
Его приглушенный голос звучал издалека. Дыхание грело мою кожу.
Интуиция подсказывала, что эта странная приемная выполняла роль шлюзовой камеры между внешним миром, где время текло, как обычно, и усыпальницей, где, по словам Экзили, оно остановилось.
Пламя местных свечей было странно неподвижным, без легкого подрагивания, оживляющего обычный огонь.
Посреди этой застывшей белизны возвышалась двойная дверь, ведущая в усыпальницу. Она была из того же темного эбенового дерева, что и кареты вампиров. Толстые черные панели с высеченными черепами и костями вперемешку с эзотерическими знаками распространяли ледяную ауру. Моя порванная юбка не защищала от холода. Я тоже начала дрожать, почти кожей ощущая Тьму за этой дверью, более концентрированную, чем где-либо еще.
Мы с Тристаном – не два избранных, ожидающих своего возвышения при Дворе. А две жертвы, брошенные на съедение Минотавру. Чувствуя мое смятение, возлюбленный протянул руку.
– Я люблю тебя, Жанна. Никогда не сомневался, что мы оба окажемся здесь вместе. Это наша судьба!
Я робко оглянулась, боясь, что нас поймают. Но в вестибюле никого не было. Наш шепот не проходил ни через герметичные стены приемной, ни через тяжелую дверь эбенового дерева. Здесь мы действительно за пределами обычного мира.
– Расслабься, – старался успокоить меня Тристан, – никто нас не слышит.
Я улыбнулась, чувствуя, что снова тону в глазах юноши.
– Не могу дождаться, когда все закончится.
– Я тоже, Жанна. – Он крепче сжал мою руку. – Знаешь, есть одна вещь, которую я жду с еще большим нетерпением, чем свержение тирана. Я жажду того мгновения, когда наконец расскажу о тебе маме, благородной даме де Ля Ронсьер, и нашим союзникам.
Теплые слова Тристана встревожили.
– Рассказать обо мне союзникам? – повторила я одними губами. – Ты хочешь сказать, что фрондеры в замке не знают о моем участии в заговоре?
– Я никому не говорил, чтобы не подвергать тебя опасности. В заговоре участвуют величайшие благородные смертные Вампирии. Как иначе оружие попало в усыпальницу? Только знатные вельможи, имеющие доступ к Большому Подъему из саркофага, могли тайно пронести его! Со смертью Короля они хотят покончить с невыносимым numerus clausus, ограничивающим число вампиров. Ведь это и есть тирания. Та, что мешает нам трансмутироваться и против которой сражается Фронда принцев. Мои высокопоставленные союзники никогда бы не согласились довериться мелкой простолюдинке. В их глазах ты обыкновенная «добыча».
