двое против пятерых было сущим пустяком. И даже против десятерых. Но жизнь – не кино. На начало не перемотаешь.
- Что делаем? – обернулась она к Заре. – Звоним в полицию?
- Стой на шухере, - отрывисто бросила та и поднялась во весь рост. – Если че – сразу стучи ментам, без базара. Но попервой дай с ними по-свойски потолкую.
Зара танцующей походкой направилась к бытовке. Длинная туника колыхалась в такт шагов, лосины отливали серебром.
«Восточная царица», - мелькнуло в голове.
Повинуясь инстинктивному порыву, Женька подхватила с земли бетонный обломок с торчащим железным штырем и, не распрямляясь, осторожно прокралась к забору. Но не туда, где стояли Ромка и Назар, – ближе к нелегалам, напротив капающей колонки. Здесь, питаемые бесхозной водой росли огромные мясистые лопухи. Женька нырнула в них и затихла.
Зара вошла в калитку, невозмутимо прошагала мимо врагов, свернула на заросшую травой дорожку между грядками. И остановилась рядом с Ромкой и Назаром. Точнее, впереди. На шаг.
Парни обменялись красноречивыми взглядами, но промолчали.
Противники тоже переглянулись. По их не обезображенным интеллектом лицам прошла волна сменяющих друг друга эмоций: удивление, недоумение… растерянность?
Женька подползла еще ближе – здесь четче ощущался звук капающей воды – назойливый, отвратительный – кап-кап-кап! Аж скулы сводило!
Но теперь через дыру в заборе можно было лучше видеть Артура. У того на лице растерянности не было. Его глубокие восточные глаза блестели в лунном свете. И в них стояла ненависть – черная, липкая, обжигающая, как кипящая смола.
- Колбасная принцесса! – язвительно фыркнул он. – Какого лысого ты тут…
Зара не дала договорить. Даже не повернув в его сторону головы, прервала - резко и властно. И обратилась к нелегалам на родном гортанном наречии. Ее речь напомнила Женьке спитч директора – Алексея Павловича, когда тот жестко и невозмутимо «отодрал» отдел продаж за провальные показатели.
Хотя нет, монолог Палыча, по сравнению со словами Зары, звучал гуманно и даже либерально. С такой интонацией, как у нее, к людям не обращаются. Подобным тоном говорят собаке: «Место!». И огромный зверь, понурив голову, послушно идет в будку.
Нелегалы опять переглянулись. На их лицах мелькнуло нечто - липкое, серое… страх?!
- Зар! – тихонько позвал Назар из-за спины. – Ты им че сказала – то?
- Ничего особенного! – небрежно отозвалась она. – То, что мы всегда говорим им: «на колени, рабы!»
Миша – или как там его – настороженно посмотрел на Зару, скользнул взглядом по лицам сотоварищей… Сложил нож и убрал в карман.
- Ты что – реально зассал?!! – вскипел Артур и двинул того кулаком в бок. – Какого хрена! Это всего лишь баба! Сколько можно лизать пятки… этим?!
- Пока натуру вашу рабскую не вытравите, будете лизать! – усмехнулась Зара. – Всем, кто сильнее.
- А ты типа сильнее?!
- Типа – да, - невозмутимо согласилась она. - Я не просто баба – у меня отец есть. И братья. А еще дядьки, племянники, двоюродные братья – весь наш старший род. И если…
Она тряхнула головой, рассыпая по плечам шелковые кудри:
- Если хоть одна моя волосинка… того – с вами сделают то, что всегда делали со взбесившимися рабами. Сто лет назад, и двести, и… Ты в курсах, что. И эти тоже помнят.
- Совсем умом двинулась, дура? – окончательно разъярился Артур. – Мы в России! Двадцать первый век на дворе! Я не раб!! И ты… тебя … сча камнем по голове и в море! Никто не найдет.
Нелегалы снова переглянулись. Миша плотоядно усмехнулся и достал из кармана нож.
Назар шагнул вперед, касаясь плечом плеча Зары. Ромка удобнее перехватил огрызок трубы.
Женька в лопухах покрутила в руке кусок бетона и нахмурилась.
- Раб! – пренебрежительно фыркнула Зара. – Думаешь, в Москве родился, родной язык забыл и уже человеком стал? Работать бы шел тогда, как люди! А то только воровать и гадить исподтишка способен. И да – двадцать первый век. Я ваши рожи сфоткала и выслала отцу. Дальше объяснять?!
- Сучка! – взвыл он. – Да пох! Я тебя все равно…
И вырвал из кармана… Нет, не нож. Пистолет.
«Травмат? – испугалась Женька. – Или…?!!!»
Но ее рука среагировала сама по себе – взлетела вверх, посылая огрызок бетона в голову Артуру. Камень перелетел забор и угодил четко… нет, не в намеченную цель.
Раздался звон стекла – трехлитровая банка под колонкой разлетелась вдребезги. Зато заткнулось отвратительное капанье. Прямо дышать легче стало!
Артур вздрогнул и оглянулся на звук. Всего на миг, но этого было достаточно.
Ромка прыгнул вперед и влупил железной трубой тому по руке, выбивая оружие. Потом долбанул по ногам и, наконец, ухватив за волосы, стукнул лбом о доску, подпирающую грядку, и долго-долго возил мордой по земле, сминая бело-розовые цветы вьюнка. Или все-таки березки?
Назар спокойно шагнул вперед, подобрал пистолет…
- Травмат, че… - продемонстрировал он трофей подруге. – У меня на работе такой.
- На колени, рабы! – властно повторила Зара по-русски. – Кто встанет на колени – пощадим!
Женька подползла к самой дыре в заборе и завороженно наблюдала, как четверо рабов опустились на колени перед женщиной старшего рода. Как сто лет назад. Или двести. Или…
Всеми забытый, поднявший кипеш, нелегал, которого Ромка оставил валяться за бочкой, уже пришел в себя, медленно сел, убедился, что никто на него не смотрит и полез рукой в карман.
Но тут же получил пинок от Назара:
- Сказали же – на колени! Глухой или че?!
Нелегал всхлипнул и послушался.
- Девушку отдайте! – приказала Зара.
Миша подобострастно закивал и с деловым видом засеменил в бытовку.
Ромка, наконец, выпустил волосы Артура, и тот со стоном сполз на поросшую травой дорожку: сначала лежал лицом вниз, потом кряхтя и матерясь вполголоса, перевернулся на бок. Белоснежная ранее рубашка свисала грязными лохмотьями, а лицо нелегала было перепачкано землей, как у свиньи, изрядно порывшейся в огороде.
Ромка посмотрел ему в глаза, на миг задумался и начал разматывать с запястья веревку:
- Точно, как в игрухе! Победил босса локации – остальные боты слились!
- Команда хорошая, че, - деловито согласился Назар. Он повертел в руках травмат и занялся проверкой карманов стоящих на коленях противников. Этих связывать не стали.
Рядом с уже переставшей дымить бочкой медленно росла куча всякой всячины: ножи, кастеты, какой-то порошок в пакетике.
Зара нагнулась,
