Часть первая
Безумный круиз
Утром, когда Женька пришла к окончательному и бесповоротному заключению, что в жизни определенно нет и не может быть никакого счастья, пропиликал телефон. Не открывая глаз, она нехотя взяла трубку, ожидая воплей загулявшей мамаши, которая снова потеряла ключи и не может попасть домой. Услышав голос подруги, она приподняла веки, а, когда до нее дошел смысл слов Ксении, подпрыгнула на постели. Любимая подруга предлагала что-то невероятное – отправиться вместо нее в круиз по Балтике. В этот подарок даже не верилось – слишком уж к месту и ко времени был бы для Женьки такой вояж. Наверное, Всевышний, все-таки, есть, и он вспомнил о ней! В последние дни она как раз подумывала о том, чтобы исчезнуть, если не из жизни совсем, то хотя бы на пару недель рвануть из Питера, отдохнуть от бесконечных проблем, которые создавала себе сама же. Способность находить приключения, которые выходили ей боком, преследовала Женьку с детства. Изменить здесь она ничего не могла – чтобы прислушиваться к доводам разума, следовало родиться заново. И, конечно же, у другой матери.
Самая большая ее проблема был Абрамыч. На горизонте он появился по ее же инициативе. Когда-то помог ей устроиться в институт (который и нужен то ей что рыбе зонтик) и с тех пор остался на ней как клещ, выдрать которого без риска для здоровья, а может, и жизни, невозможно. Наглый и липучий он доставал ее, когда ему заблагорассудится, был полнейшим эгоистом, почти никогда не выполнял своих обещаний, врал и изменял ей по-черному. Наверное, все эти качества, в свое время и помогли ему стать депутатом.
Первое время она воспринимала его как непременное условие рыночных отношений, но сейчас пора бы оставить ее в покое, поскольку услуга давно оплачена. Абрамыч же этого не признавал, и продолжал выставлять счета. Мало того, что обращался с ней как с наложницей, но не стеснялся таскать ее и на свои мероприятия – от унылых приемов до подвальных тусовок. Обращался с ней бесцеремонно, а в минуту душевного подъема мог оставить у приятеля или нужного человека. Моральный кодекс не был для Жени головной болью, но когда тебя используют в качестве туалетной бумаги…
Такие «наезды» всегда заканчивались скандалами и очередным категорическим решением прекратить порочную связь. Прежде всего, она не собиралась быть подстилкой и, потом, свою информацию о предстоящем мероприятии этот наглец преподносил не как предложение, а как производственное задание, что бесило больше всего.
Однако когда она заявляла о том что пора прекратить их отношения он вдруг находил какие-то аргументы… И хотя она точно знала, что он снова врет, интонация его голоса и выражение физиономии, с которой исчезала даже тень наглости, начинали вызывать у нее сомнения.
Был он невысокого роста, коренастый с короткими кривоватыми ногами, волосатыми грудью и конечностями. Где-то в желтой прессе она читала, что мужики такой конституции самые одержимые в сексе. Особой одержимости она в нем не обнаружила, может быть потому, что все, от чего можно было ждать удовольствия, происходило между делом. А, возможно, здесь сказывалась и особые симпатии Жени. В отличие от своей подружки Ксении, которая, наверное, со школьной скамьи взяла ориентир на взрослых дядек, Жене больше нравились молоденькие мальчики – херувимчики, молочные поросятки. Пусть они неумелы и строптивы, но их гладкая бархатистая кожа, свеженькие губки, только-только устоявшийся голос… К тому же ощущения опытной умелой женщины (двадцать четыре года все же!) направляющей сосунков в нужное русло здорово подогревают. Абрамыч же был не тем объектом – сам прошел все огни, воды и медные трубы, потому никакой инициативы ни в чем не терпел и подавлял в ней любые попытки самостоятельных решений… Само собой, такой терроризм приходился ей уж вовсе поперек. Невозможно ни с кем завязать серьезных отношений. Какой парень станет терпеть, когда его подруга в самый неподходящий момент начнет общаться по телефону или, того смешнее, выскочит из постели и побежит посреди ночи по вызову.
Правда, в последнее время наезд немного ослаб, что ее даже озадачило, но долго мучиться догадками Жене не пришлось. Возвращаясь с Ксюхой из Петергофа, где они прогуливались, она застукала своего деспота на борту «Метеора» с молоденькой дурой. Это переполнило ее чашу терпения. Скорее со зла, нежели из стратегических соображений Женя стянула из его дипломата документ, показавшийся ей наиболее значительным. Какой-то договор на продажу недвижимости.
Когда разыскивая бумагу «любимого» стали сводить конвульсии от истерики, она убедилась, что интуиция ее не подвела – бумага стоящая. Женя еще «промурыжила» деспота пару дней, пока созревал для делового разговора, и, только потом призналась в хищении, и заявила, что вернет компромат, если он перестанет обращаться с ней как с обувной щеткой, даст ей, наконец, свободу. Тем более что, как она уже знает, у него есть, кому ублажать его. И, наверное, искуснее, чем она, хоть и молоденькая. И талия и… все остальное у нее на месте. Наверное, не в пример ей, утонченная, из порядочной семьи. Молода, правда, уж очень. Попахивает педофилией. Да ему-то не привыкать класть кое-что на любой кодекс. Наверное, и к власти-то рвался, чтобы порезвиться. Да оно и правильно. Нынче мало кто стесняется оторвать от жизни кусок поаппетитнее. Жаль, у нее самой таких талантов нету. Да и что с нее взять? Непутевая мать, да однокомнатная клетуха в спальном районе. Ни связей в обществе, ни финансовой базы, да и какие между ними могут быть серьезные отношения, когда он фактически торговал ею. Как не торговал, подлец?! Это что означает, когда тебя оставляют, будто бы с перепоя, на квартире у чинуши?! Хорошо тот оказался импотентом …
Абрамыч внезапно согласился на ее ультиматум и пообещал больше не тревожить, разве что если возникнет такое желание у самой Евгении. Только бумагу ту нельзя никому показывать, еще лучше, отдать… не безвозмездно…
Женя, не ожидавшая такого поворота, вспылила – можно подумать, что у нее может возникнуть какое-то желание к нему, после всего-то! Б-дун несчастный! А бумагу она попридержит. Может не ссать в штаны, никто ее не увидит.
Когда Абрамыч скрылся за горизонтом, Женя, придя в себя, вдруг обнаружила, что лучше почему-то не стало – в обозримом пространстве, не оказалось никого, кто мог бы ее понять, помочь затушевать негатив. Ксюхе, единственной подруге не до нее, сама никак не может разобраться со своими мужиками. Парень, которого не устраивали бы ее связи с боссами, существовал только в теории. Его еще предстояло найти. Может быть, это и не станет большой проблемой, но приложить усилия придется. Хоть мордашка у нее и соблазнительная, в остальном ей далеко до той же Ксении. Казалось бы, рано начатое «тесное» общение с мужской братией должно было способствовать развитию форм, но, то, что Женя наблюдала в трюмо, казалось ей недоразвитостью – грудь могла быть повыше, талия потоньше, ягодицы повыразительнее, ноги, правда, как будто в порядке… В целом отражение не отталкивающее, но не мешало бы ему быть и попривлекательнее. Уж не девочка! Может после родов дело поправится? А вдруг станет хуже?
