нетяжело сидеть на собраниях
— Но это и не отдых.
Она оглядывается по сторонам и понижает голос.
— Доктор сказал, что я в порядке, чтобы продолжать работать.
— Держу пари, ты не упомянула во время последнего осмотра, что работаешь по четырнадцать часов и забываешь поесть, — я присутствовал на первом приеме Скарлетт — когда врач официально подтвердил, что она беременна, — но на прошлой неделе я был в Лондоне и скучал по ней.
— Я не видела для этого никаких причин.
Я в отчаянии провожу рукой по волосам.
— Как насчет того, что твой муж и отец твоего ребенка сказал тебе это?
— Ты бы пошел домой в середине дня? — спрашивает она меня.
— Это нелепая гипотеза.
— Потому что мы оба знаем, что ты бы этого не сделал.
— Нет, это потому, что ты беременна!
— Вот как только ты встанешь на мое место, можешь командовать, сколько душе угодно.
Я подхожу ближе, наклоняя ее голову, чтобы она встретилась со мной взглядом.
— Я не могу изменить то, как работает биология, детка.
Она вздыхает.
— Я съем ланч, обещаю. И если я начну плохо себя чувствовать, то постараюсь уйти с работы пораньше, хорошо? Я должна утвердить гранки для следующего выпуска.
— Скарлетт…
— Я знаю, что ты беспокоишься. Но сейчас я чувствую себя совершенно нормально. Мне нужно многое сделать, пока я еще могу.
— Тебе нужно нанять больше людей, — говорю я ей.
Скарлетт, похоже, справляется с таким объемом ответственности, который обычно делится между четырьмя людьми. Она перфекционистка и помешана на контроле.
— Я знаю.
Внезапно мне кое-что приходит в голову.
— Зачем ты пришла? — я был так отвлечен, пытаясь убедиться, что с ней все в порядке, что не догадался спросить раньше. Сегодня нет заседания совета директоров, и это единственный раз, когда она появилась в «Кенсингтон Кансалдид», не считая вручения мне отредактированного брачного контракта.
Она прикусывает нижнюю губу.
— Я собиралась узнать, есть ли у тебя время пообедать вместе. Я должна была позвонить…
Лифт звенит, когда открывается дверь.
— Хорошо. Пойдем пообедаем, — я киваю ей, чтобы она вошла внутрь, а затем следую за ней.
— У тебя совещание. Иди…
Я нажимаю кнопку вызова вестибюля.
— Что бы ты хотела съесть?
Скарлетт бросает на меня раздраженный взгляд.
— Крю.
— Скарлетт, — произношу я ее тоном.
Она вздыхает, и я знаю, что выиграл этот раунд.
19. Скарлетт
Крю наблюдает, как я поглощаю чизбургер, с широкой улыбкой на лице.
— Голодна?
Я макаю картошку в кетчуп.
— Твой ребенок — яростный плотоядный зверь. Я хочу все жареное, и почти всегда мясо, — я откусываю еще один большой кусок. Прожевываю и проглатываю.
— Ты приняла витамины сегодня утром?
Я показываю ему язык.
— Ты становишься папой-наседкой.
— В собачим детском саду Тедди мне рассказали, как часто ты звонишь, чтобы проведать его, Роза.
— Так и есть, Чемпион, — это лучший ответ, который я могу придумать.
Я опускаю руку к животу, что в последнее время стало бессознательным действием. Мне приходится заставлять себя не делать этого на работе, потому что Крю — единственный человек, который знает, что я беременна. Но я начинаю понимать, что нам придется объявить об этом в ближайшее время.
— Ребенок — это большая ответственность, — говорю я ему. — До Тедди у меня даже кактус не выживал.
Он хихикает, и этот смех я сравниваю все остальные. Этот напоминает смесь хохота и улыбки.
— Так вот почему ты забрала его? Какой-то родительский эксперимент?
— Нет. Я думала, до этого еще далеко. Я просто… я хотела то, что будет нас объединять.
— Разве не в этом весь смысл брака? Вся эта фишка «все мое — твое»?
— Деньги? Машины? Самолеты? Дома? — я качаю головой. — Я имела в виду то, чего у меня еще не было.
Лицо Крю изменилось. Он изучает меня, как будто я загадка, которую нужно разгадать. Головоломка, которую нужно собрать воедино. Вопрос без ответа.
— Что еще есть в этом списке? — спрашивает он. — Кроме собаки?
Я неловко ерзаю под тяжестью этого вопроса.
— Не знаю. Ребенок, — он делает глоток воды, все это время изучая меня. Я пытаюсь сдержаться от вопроса, но он все равно вырывается наружу. — Зачем спрашиваешь?
Его ответ звучит мгновенно.
— Я хочу дать тебе все, что ты хочешь.
Этот голубой взгляд должен сопровождаться предупреждающей надписью. Он проникает в каждый сантиметр моего тела, оставляя после себя клеймо. Я ожидала, что чувства к нему достигнут предела. Вместо этого они, кажется, распространяются подобно лесному пожару, который невозможно сдержать.
Официантка выбирает этот момент, чтобы снова появиться, суетясь над нашими пустыми тарелками и болтая о десерте, одновременно привлекая внимание Крю. Он не смотрит на нее. Я прерываю зрительный контакт, чтобы изучить улицу.
Чего я хочу, так это... его. Жизнь, которую мы строим вместе с собакой, ребенком и шутками, понятными только нам. Я хочу этого так сильно, что это пугает меня.
Я лучше ничего не получу, чем получу все... но без него.
Только когда Крю вылезает из машины вслед за мной, я понимаю, что он не собирается возвращаться в офис. Он вынудил меня признать, что я могу сделать все, что мне нужно, из пентхауса, а не из своего офиса, поэтому мы приехали сюда после окончания обеда.
— Ты можешь вернуться к работе, — говорю я ему, заходя в лифт.
— Мне и здесь хорошо, — отвечает он, следуя за мной.
Его внимательность вызывает у меня беспокойство. Настанет день, когда я даже не смогу до него дозвониться, и буду помнить об этом — о том, как он бросил все ради меня, — и в результате это будет намного больнее.
— Я думала, ты большая шишка в «Кенсингтон Кансалдид»? На корпоративной вечеринке все говорили мне, что ты — будущее компании. Разве они не будут скучать по тебе?
— Скарлетт, — говорит он с большим терпением, чем я ожидала, — я понимаю, что то, как я говорю тебе, как делать свою работу, будет воспринято примерно так же, как ядерная атака. Ты все еще ненавидишь двойные стандарты?
Мне нечего на это сказать, и это меня бесит. Он прав —
