добилась хорошего прогресса. Теперь я понимаю, откуда взялась моя неспособность отпустить случившееся. Это моя собственная вина. И мне надо освободиться от нее.
— Вина? — Мама растерянно поджала губы. — Я не понимаю.
Избегая смотреть на отца, Натали подавила страх и продолжила:
— Мама, ты кое-чего не знаешь. О ночи аварии. Я сказала всем, что за рулем была Николь. Но это неправда. За рулем была я.
Все в помещении замерло, молчание сгустилось в воздухе. Папа резко выдохнул, а мама, вскрикнув, отодвинулась к спинке стула. Но не выпустила руку Натали. Только сжала крепче.
— Ты была за рулем?
— Да. Сначала Николь, но потом мы поменялись. И я… я не смогла остановить «Джип». — Она вдохнула и выдохнула, успокаиваясь. — После я была так напугана… что сказала полиции, что это была Николь, я не знала, что они сделают, если…
В горле встал ком, и Натали не смогла закончить. Только смотрела на маму в немой мольбе о прощении.
— О моя дорогая девочка. — Из маминых глаз полились слезы, и ее лицо сморщилось. — Почему? Почему ты столько лет держала это в себе?
Натали вытерла глаза и отодвинула тарелку.
— Сказав это один раз… я не знала, как взять слова обратно. А потом я…
— Потом Натали никогда не говорила правду потому, что я так велел, — пророкотал папин голос с другого конца стола. Он поднял руки и медленно покачал головой. — Помоги мне Боже, я думал, что так будет правильно. Думал, что, защищая тебя, мы тебя убережем. Но произошло совсем не так, верно?
Слезы покатились по щекам Натали по мере того, как ее решимость оставаться сильной таяла.
— С тех пор я жила с чувством вины. И бывали времена, когда мне казалось, что я больше не могу. Времена, когда я не хотела. Но теперь я вижу свой путь. Я хочу вернуть свою жизнь. Поездка в Калифорнию показала мне это. И начинать надо отсюда. Рассказав правду. И попросив у вас прощения.
Мгновение родители, сломленные, сидели в тяжелом молчании и смотрели на нее.
— Натали, тут нечего прощать. — Наконец мать подалась вперед и поцеловала Натали в щеку. — Это могла быть и ты. Или вы обе. Мне жаль, если я… если я отталкивала тебя эти годы, Натали. Полагаю, это был мой способ справиться. Но ты права. Время начинать заново. Мы можем это сделать?
Натали кивнула и с удивлением смотрела, как отец встал и, обойдя стол, присоединился к ним.
— Давно пора снова стать семьей, — сказал он, и искренняя улыбка осветила его лицо, стирая прошедшие годы.
Позволив родителям обнять себя, Натали почувствовала освобождение, которого не знала раньше. Истинную свободу, без отчужденности, без осуждения. Только любовь. И прощение. И там, в полноте этого момента искупления, которое она долгое время считала недостижимым, Натали услышала смех сестры.
Мелодичный, искренний и радующийся вместе с ней, пока она принимала прекраснейшие дары, какие только знала.
* * *
Вскоре после Дня благодарения Натали продала свою квартиру и через несколько дней готовилась лететь обратно в Калифорнию. Навсегда. И хотя они с родителями несколько раз заводили серьезные разговоры, пока она была дома, Натали знала, что еще не все сказано.
Отца она обнаружила кабинете.
— Папа? Есть минутка?
— Натали. — Он поднял глаза от ноутбука. — Все собрала?
— Да. — Она сунула руки в карманы длинного кашемирового кардигана и опустилась в кожаное кресло. — Послезавтра уезжаю.
— Значит, ты все-таки не вернешься на работу.
Натали улыбнулась:
— Ты меня уволил.
Он махнул рукой:
— Мелочи. Это моя компания. Если хочешь свою должность обратно, она твоя.
— Не хочу. — Натали рассматривала большой семейный портрет над камином. Последний, сделанный перед гибелью Николь. — Пора, папа. Время всем нам двигаться дальше.
— Я знаю. — Он кивнул. — Ты была хороша в том, что делала, но подозреваю, что твое сердце никогда полностью не лежало к этому, я прав?
— Как всегда.
— Ха. Думаю, мы доказали, что я не всегда прав. Полагаю, этот мальчишка имеет отношение к твоему решению вернуться в Калифорнию?
Натали непроизвольно улыбнулась, хотя и покачала головой.
— Может быть. Но сейчас Таннер в Сиэтле. Думаю, он пробудет там все Рождество.
Отец изучал ее поверх очков в серебристой оправе.
— Значит хорошо, что Джеффри вернулся. По крайней мере эта бесполезная винодельня не рухнет окончательно.
— Нет, не рухнет. — Натали положила ногу на ногу. — Ты видел отчетность за прошлый месяц.
— Видел. — В его глазах сверкнула неожиданная гордость. — Давно надо было дать тебе самостоятельность.
— Я была не готова. — Они улыбнулись друг другу, и Натали приготовилась к тому, что необходимо было сказать. — Папа, я хотела бы попросить тебя подумать над приездом в «Майлиос» на Рождество? Ты и мама.
— Понимаю. — Его улыбка растаяла, и он крепко переплел пальцы. — А ты не размениваешься по мелочам, да?
Натали вздохнула. Она и не ожидала, что будет легко.
— Ну, дедушка говорит, что был бы рад. Ты хотя бы подумаешь?
— Хм-м-м. — Он снова поднял взгляд, как будто забыл, что она все еще в кабинете. — Наверное.
— Хорошо. — Она замялась, но с этим надо было покончить. — Все-таки почему ты так сильно хотел закрыть «Майлиос»? Почему был так против моих попыток? Почему ты так зол на дедушку?
— Ах, так много вопросов.
Отец отодвинул кресло и прошелся по кабинету. Остановился перед камином и уставился на огонь. Через некоторое время он развернулся, его взгляд застыл от воспоминаний.
— Натали, ты знаешь, каково было нам получить среди ночи телефонный звонок о том, что наша дочь мертва? Это могли быть вы обе, не дай Бог, но тебя пощадило. Я доверил ему, своему отцу, своих детей, а он меня подвел! Как могли они не услышать, как вы уходили из дома той ночью? Завели «Джип»? Как получилось, что моя дочь умерла под его присмотром?
— Это не их вина, — выдавила Натали. — Это был несчастный случай. Ужасный несчастный случай, который никто не предвидел. Ты не можешь и дальше держать зло на него. Разве ты не понимаешь?
Он мучительно застонал:
— Наверное, я так уперто хотел избавиться от этого места, потому что думал, что это поможет избавиться от воспоминаний.
—
