добить ее жениха?
Лиза как ошпаренная выскочила из туалета – и заметила медсестру-убийцу, которая, к счастью, направлялась не в сторону палаты Степы, а в противоположном направлении. А затем, воровато обернувшись по сторонам, скрылась за одной из дверей.
Поколебавшись, Лиза подошла к дремавшему на стуле полицейскому (его напарник куда-то делся) и, растормошив его, произнесла, надеясь, что сумеет правильно сформулировать, на французском:
– Там в палату зашла наемная убийца!
Чуть не свалившись со стула, полицейский спросонья заворчал:
– Что? Где? Какая убийца?
Лиза, отчетливо выговаривая французские слова, повторила:
– Там в палату зашла наемная убийца! Вы должны помочь!
С двумя стаканчиками кофе вернулся второй полицейский, и его напарник стал что-то втолковывать ему. Пока полицейские совещались, Лиза быстро направилась в соседний коридор, к палате, за дверью которой только что скрылась сестра-убийца.
Распахнув дверь, она заметила ту со шприцем в руке, который она всаживала в капельницу, что была присоединена к руке пожилого мужчины, лежавшего на кровати.
– Что вы делаете! – закричала Лиза, а тут наконец подоспели и полицейские. Заметив их, особа, как кошка, метнулась в сторону, один из них оттолкнул Лизу в сторону, другой потянулся к кобуре.
Послышались выстрелы.
* * *
…Вечером того же дня, дав обширные показания в полиции, Лиза была отпущена под подписку о невыезде. Вместе с Барбарой, которая сопровождала ее в комиссариат, они снова направились в Американский госпиталь.
– Теперь я официально не подозреваемая, а свидетель, – пояснила Лиза. – Потому что в их руках эта особа, кстати, действительно полицейская, которую застукали во время попытки убийства одного из пациентов. Это и помогло убедить их поверить моему рассказу о том, что произошло в квартире месье Клода.
Она тихо добавила:
– Об остальном, ну, о поисках «Моны Лизы», я не говорила. Но они и не спрашивали.
Барбара, качнув головой, пробормотала:
– Месье Воротыйло, точнее, его супруга, которая прибрала все к рукам, мне очень не нравится. Но ты права – лучше молчать, потому что правда поставит нас всех под удар. Кстати, как зовут того старика, на которого покушалась эта наемная убийца? Случайно не Жан-Люк Витуар?
Уставившись на Барбару, Лиза спросила:
– Ты его знаешь?
– Знала. Кстати, он некогда был сердечным другом малыша Клода, до того, как тот связался с Рене-Антуаном, большим проходимцем и крайне скверным типом…
В Американском госпитале Лиза вообще-то хотела повидать Степу, но Барбара настояла на том, чтобы они заглянули к этому самому Жан-Люку, которого пыталась устранить убийца.
Тот, обладатель раскатистого баса, тоже, как выяснилось, был жертвой огнестрельного ранения. Крайне благодарный Лизе за спасение жизни, он на вопрос Барбары, почему его хотели убить, заявил:
– Думаю, вам, моим спасительницам, я могу сказать правду: дело в открытках Лизы Ф. И в «Моне Лизе»!
Заметив, как обе женщины переглянулись, он сказал:
– Вижу, вы кое-что о них знаете. Моя исчезла во время переполоха, когда этот сумасшедший председатель ранил меня на заседании Лиги Леонардо…
– Чего-чего? – переспросила Лиза, а Барбара явно со знанием дела пояснила:
– Клуб сумасшедших стариков, которые помешались на Леонардо.
Жан-Люк усмехнулся:
– Ну, или полусумасшедших, потому что, в отличие от многих, я психом, во всяком случае полным, еще не стал. Но да, мы все обожаем Мастера и его творения. И некоторые больше, чем следовало. Я готов пойти на многое, чтобы заполучить артефакт Леонардо, тем более отыскать подлинную «Мону Лизу». Но кое-кто, похоже, готов пойти на все. В том числе и на убийство.
– Ваш председатель, который в тебя стрелял? – спросила Барбара, а старик отмахнулся:
– Он – псих, это точно, к тому же страдает манией величия, но убивать меня не хотел. В отличие от того, кто подослал убийцу в больницу, а он бы потом присвоил себе открытку Лизы Ф., которую у меня спер один из членов Лиги, о чем он, однако, не в курсе. Потому что он бредит Леонардо, буквально загипнотизирован им! И готов ради него убивать! И не только готов, но уже и убил…
– Кого? – выдохнула Лиза. – Вас?
Жан-Люк кивнул:
– И меня бы тоже, если бы вы не помешали, мадемуазель Лиза. Он нанял себе продажную полицейскую, которая выполняла роль его придворной убийцы. И все ради Леонардо и его «Моны Лизы». Он только спит и видит, как отыскать оригинал…
На этот раз Барбара и Лиза переглядываться не стали.
– Он, я в этом уверен, подослал убийцу и к Клоду. Сначала долго пытался добиться от него, чтобы тот отдал ему открытку Лизы Ф., запугивал, делал вид, что Клода, который давно того, преследует некая могущественная подпольная организация, так называемые они, но тот, несмотря на все давление, не хотел уступать. Тогда он пошел на крайние меры и подослал к нему эту особу с заданием выведать у Клода, где в его сокровищнице спрятана открытка, и забрать ее…
Лиза поняла, что именно в этот момент и оказалась в жилище малыша Клода.
– Кто он? – быстро спросила Барбара. – Ты его знаешь?
Жан-Люк усмехнулся.
– Не только я, душечка, но и ты. Он ведь не так давно переехал в тот же дом, где жил Клод, чтобы быть ближе к Леонардо, а заодно и ко всем сокровищам Клода, которого, как ты в курсе, он давным-давно отбил у меня. Он явно надеялся на то, что их связь возобновится и Клод завещает ему все свои сокровища.
– Рене-Антуан! – ахнула Барбара, и Лиза вдруг взволнованно проговорила:
– Месье Антуан? Тот самый смешной приставучий старик в черном берете и красном шарфе, который живет на рю Франсуа Мирон? Это что, он?
Жан-Люк и Барбара одновременно кивнули, и старик сказал:
– Да, это он. Он же бывший член нашей Лиги Леонардо, откуда был исключен за обман, и уже достал меня настырными просьбами уступить ему открытку Лизы Ф. А потом он начал угрожать. Я дал наводку полиции, думаю, они уже допрашивают старого хрыча. Ну, и подельница наверняка его сдаст, так что мне больше ничего не угрожает. Кстати, не выпить ли нам по этому поводу шампанского?
Мона
Зайдя в кабинет босса, где теперь расположилась Кариночка, точнее, обе, что двуногая (за столом эпохи Наполеона Третьего), что четвероногая (под столом эпохи Наполеона Третьего), я внутренне напряглась.
Я знала, что разговор предстоит непростой. Теперь, после кончины Воротыйло на операционном столе (отказало сердце – как сто лет назад у Лизы Ф. – прямо мистика какая-то!), двуногая Кариночка унаследовала все его миллиарды (ну, или то, что от них осталось).
И все мои фальшивки в коллекции покойного мужа, которая ровным счетом ничего для нее не значила.
Мило улыбнувшись мне, двуногая Кариночка
