class="p1">Вернувшихся домой Джеймса и Элис ждали сюрпризы, все как на подбор приятные. О первом они узнали, когда дети выбежали им навстречу, радуясь их приезду кто больше, кто меньше. Элис посмотрела на веранду: там стояла Луиза и со спокойным одобрением наблюдала за детьми. Элис легонько толкнула Джеймса в бок и указала на дом. Рядом с Луизой, обняв ее за талию, стоял Патрик Финнеган.
— Я хотел дождаться вас и только тогда сделать ей предложение, но не выдержал, — признался Патрик Джеймсу. — Если вы по-прежнему нуждаетесь в услугах Луизы, она может продолжать работать и после замужества. Но теперь ей уже необязятельно жить в доме.
— Я поговорю с Элис, — пообещал Джеймс. — Мы очень за вас рады. И тебе пора бы уже остепениться, чтобы матери всех юных красоток в округе смогли наконец спать спокойно. Как дела в конторе?
— Лучше не бывает, — ответил Финнеган. — Хорошая прибыль по всем подразделениям. Рэндольф купил еще одну газету и взялся за новый проект, но пока держит его в секрете. Наш управляющий директор из Англии Майкл Хэйг тяжело заболел, но, по слухам, уже идет на поправку и должен выздороветь. Ребята из международного отдела рассказывали, что его заместитель Саймон Джонс отлично справлялся в его отсутствие. Да, кстати, они открыли химический завод. Подробности на столе.
В офисе Джеймс и Элис провели целый день, разгребая накопившуюся за время их отсутствия информацию и бумаги. Узнав о серьезной болезни Майкла, они были потрясены, но обрадовались новостям, что тот идет на поправку. Отчеты Саймона Джонса их впечатлили, а Джеймс с особым удовольствием прочел о разорении химического завода «Аутлейн» и учреждении нового химического предприятия «Спрингз-Хемикал».
* * *
Несколько недель спустя Кларенс Баркер заканчивал обед, когда в дверь постучали. На пороге стояли двое высоких крепких мужчин.
— Кларенс Баркер? — спросил тот, что постарше.
Кларенс кивнул; сердце мгновенно ушло в пятки.
— Кларенс Баркер, — официальным тоном объявил мужчина, — у нас есть ордер на ваш арест. Вы подозреваетесь в убийстве Джеймса Уотсона. Должен предупредить, что вы не обязаны ничего говорить, но все, что вы скажете, будет записано и может быть использовано против вас.
На следующее утро сотрудники «Хэйг, Акройд и Каугилл» пришли на работу и, к потрясению своему, обнаружили, что контора открыта, а группа следователей просматривает бухгалтерские книги всех подразделений.
Глава сорок вторая
— Три новых пациента, Рэйчел. — Медсестра, дежурившая в ночную смену, доложила об изменениях вышедшей на дежурство Рэйчел. — Эдвард Джексон; предположительно, инфаркт. Старый мистер Пирсон вернулся; опять аппендицит.
— О боже, только не это, — воскликнула Рэйчел. Старый мистер Пирсон и его несчастный аппендикс были частыми гостями в их отделении.
— Увы, — ответила сестра. — А третий — бродяга, личность не установлена; его привезли несколько часов назад. Упал с утеса близ замка; сломанная рука, пара порезов, синяки на голове и, предположительно, сотрясение мозга. Мы его искупали, подстригли немного, но он не произнес ни слова. Это новенькие, а остальные со вчерашнего дня без изменений. Доктор Миллер обещал зайти часов в десять; наверное, хочет выпить чаю и посмотреть в твои красивые глаза.
Ричард Миллер пришел намного раньше десяти, когда Рэйчел еще совершала обход. Он ждал, пока она закончит, коротая время за чтением увлекательной истории болезни мистера Пирсона и его несчастного аппендикса.
А Рэйчел почти закончила; осталась койка, занятая бродягой. Она взглянула на спящего мужчину, которого было почти не видно за неопрятными волосами и бородой, не стала его будить, а принялась читать его карту, висевшую на изножье кровати. Оторвавшись на миг от чтения, она увидела, что мужчина повернулся, открыл глаза и смотрит на нее, да как-то странно, нахмурив брови.
Рэйчел тоже посмотрела на пациента. Кожа у него была загорелой и сплошь покрытой синяками, он выглядел исхудавшим, волосы и борода, несмотря на старания медсестер, свисали неопрятными клочками. Она улыбнулась, но не успела спросить, как он себя чувствует, как бродяга заговорил.
— Грэм — что за странное имя для девчонки, — четко и ясно произнес бродяга.
Рэйчел Каугилл рухнула на пол, лишившись чувств.
— Сестра Каугилл! Рэйчел, Рэйчел, что с вами? — Миллер вбежал в палату, услышав шум, и увидел Рэйчел на полу.
Через некоторое время та села; голова кружилась, от шока все чувства на миг отключились.
— Что случилось? — повторил Миллер.
Рэйчел открыла было рот, зашевелила губами, но не могла произнести ни звука. Глаза расширились, как у испуганного кролика. Она покачала головой, потом снова попробовала заговорить.
— Это человек… — Она повернулась к койке. Бродяга смотрел на нее со смутным любопытством.
Миллер рассердился.
— Он вас обидел? Что он сказал? Что сделал?
— Ничего, — нетерпеливо отвечала Рэйчел. Зачем Миллер здесь? Почему не уходит?
— Он ничего не сделал, ничего не сказал? Так почему вы расстроены? Вы его знаете? — не унимался Миллер.
Рэйчел снова повернулась к больничной койке, и ее лицо осветилось радостью и изумлением. Пошатываясь, она поднялась и кивнула в ответ на вопрос Миллера, неотрывно глядя на бродягу, на чьем лице постепенно проступало узнавание. Он поднял здоровую руку и потянулся к ней. А Рэйчел — к нему; она сжала его руку, и слезы покатились по щекам.
— Кто этот бродяга? — спросил Миллер с неприязнью.
Даже не повернувшись к доктору, Рэйчел холодно проговорила:
— Это не бродяга. Это капитан Марк Альберт Каугилл, герой войны. — Устремив на Миллера гневный взгляд, она добавила: — Герой войны и мой муж.
* * *
Когда Рэйчел оправилась от потрясения, Марка перевели в отдельную палату. Она осмотрела его раны и при виде старых шрамов вспомнила, как выхаживала его в прошлый раз, когда спасла от смерти. Теперь ей предстояла другая задача, и раны были другие — пострадало не только его тело, но и ум. Она послала за больничным парикмахером, и тот подстриг Марку волосы и сбрил многолетнюю поросль на лице.
Прежде чем отвести его в дом на мысе Полумесяц, Рэйчел должна была убедиться, что муж здоров и презентабельно выглядит, чтобы его появление не стало слишком сильным шоком для матери, сестры и зятя, а главное, для маленького сына. Она не знала, получал ли он ее письма. Знал ли он, что она родила?
Нужно было о многом позаботиться, многое решить, но это пока могло подождать. Летая на крыльях эйфории, Рэйчел думала лишь об одном: как бы Марк скорее поправился и вернулся домой, в безопасное место. Они уже потеряли столько времени, и она не хотела, чтобы что-то помешало им быть вместе.
Рэйчел решила не рассказывать семье о Марке, пока не убедится, что он готов
