гуся вода, а он оступился лишь раз, и сразу же был приговорен к ужасному возмездию. Где же тут справедливость?
- Кто бы ни попытался навредить Стасику, ему придется иметь дело со мной! - грозно предупредила Света.
Стасик с радостью ухватился за эту соломинку. Да, Света не даст его в обиду. Она сильна и могущественна. Ни одному монстру не справиться с ней.
- Ох, подруга, не переоценивай себя, - посоветовала Синара. - То, что идет за милым Стасиком, не от мира сего. Оно не живое и не мертвое, и, одновременно с тем, живое и мертвое. Эта сущность обитает как бы сразу в двух мирах, соединяя их в себе. Такого не должно быть. Это опасно, и может повлечь катастрофические последствия. Уж не знаю, какая сила произвела на свет этого монстра, какая тьма исторгла его из своего чрева, но одно могу сказать наверняка - сразить его будет нелегко.
Высунув голову из-под одеяла, Стасик с надеждой спросил:
- Но ведь ты сказала, что собираешься его уничтожить. Так ведь, да? Ты ведь сможешь?
- Ну... - неуверенно протянула Синара. - Я вообще-то не воительница. Кое-что, конечно, умею....
- Так почему послали именно тебя? - завопил Стасик. - Почему не отправили на это дело отряд профессиональных истребителей чудовищ?
- Потому что это не так просто. Мир мертвых лежит за гранью завесы, и пройти сквозь нее нелегко. Да и опасно это - шастать туда-сюда. Завеса прочна, но если устроить сквозь нее проходной двор, она однажды может ослабнуть и рухнуть. Знаешь, что будет в этом случае?
- Что? - осторожно спросил Стасик, хотя ему, в действительности, не больно-то хотелось это знать.
- Гибель всего! - радостно воскликнула Синара. - Конец! Финиш! Оба мира смешаются воедино, и взаимно уничтожат друг друга. Бах! - и ничего нет. Только пустота.
- Господи! Как страшно жить! - прорыдал Стасик.
- Не волнуйся, мертвым тоже быть неплохо, - поделилась личным опытом Синара. - Но тут вот какое дело. Владыки загробного мира могли бы отправить отряд специалистов, однако сделать это теперь нельзя. Это существо, ну, то самое, что желает добраться до тебя, своим существованием уже заметно ослабило завесу. Понимаешь, да? Граница между мирами уже ослабла. Еще немного, и она может рухнуть. И тогда....
Синара сделала паузу, а после радостно закричала:
- Конец! Гибель своего сущего! Мрак, ужас и аннигиляция!
- Боже мой! - зарыдал Стасик, прячась обратно под одеяло.
- Поэтому, придется справляться своими силами, - подытожила Синара. - Используем метод ловли на смертника. Дождемся, пока монстр доберется до Свиностаса и начнет рвать его на куски, а потом как набросимся на него, как....
- Я против! - завопил Стасик из-под одеяла. - Этот план отстой!
- Это еще не окончательный план, - пояснила Синара. - Есть и другие варианты. Можно, к примеру, вырыть большую яму, и посадить в нее Свиностаса. А когда монстр спустится к нему, быстро наполнить яму кислотой....
Одеяло сотрясалось, из-под него неслись рыдания и крики ужаса.
- Так или иначе, а остановить монстра необходимо, - подытожила Синара. - В противном случае все кончится плохо, притом для всех без исключения.
- Я не хочу умирать! - завопил Стасик.
- Не волнуйся, ты не умрешь, - попыталась утешить его Света.
- Умрет, умрет, - злорадно возразила Синара. - Все умирают. Я вот, к примеру, уже три тысячи лет как отмучилась. Свиностас тоже умрет. Он хилый, болезный. Долго не протянет. Кстати, на Могильнике есть один хороший склеп. Он недавно освободился. Там уютный каменный гробик, а сквозь дыру в крыше открывается чудесный вид на проплывающие по небу облака. Ты бы застолбил его, пока другие не заняли. Вот помрешь, а мы тебя туда и поселим. Будешь лежать, подгнивать, облаками любоваться....
С криком ужаса и отчаяния Стасик выскочил из-под одеяла и опрометью бросился вон из комнаты.
- Злая ты, - покачала головой Света. - Сразу видно - нежить.
- Какая есть, - пожала плечами Синара. - Ну, где тут можно кости кинуть? Думаю, придется мне какое-то время у вас погостить. Погостить, поняла? От слова - погост. Хе-хе! Ой, ладно, не дуйся. Живая, а такая угрюмая. Спасем мы твоего Свиностасика. По крайней мере - попытаемся.
Глава 31
Нейтральная полоса на первый взгляд казалась безжизненной и необитаемой. Повсюду, насколько хватало глаз, простиралась холмистая местность, изрытая воронками и украшенная торчащими из песка древесными пнями. Но опытный взгляд давних обитателей этих мест примечал детали, неизменно ускользающие от взора чужака, явившегося сюда наскоком. Для жителя нейтральной полосы сразу было ясно, что вот здесь проходит тропа каких-то хищников, орудующих, как водится, ночной порой. Там темнеют развалины древней постройки, к которым, если дорого здоровье, лучше не приближаться. А вон тот песок, чуть более светлый и мелкий, следует обходить большим кругом, если нет желания увязнуть в нем и навечно уйти под землю.
Два гоблина брели по нейтральной полосе. Повинуясь выработанной за долгие годы привычке, они низко пригибались при ходьбе, готовые в любой момент залечь на землю и закопаться в нее с головой. Взгляды их непрерывно обшаривали местность, высматривая на горизонте малейшие признаки опасности. Оба отлично знали, сколь обманчива здешняя безжизненность. Стоит лишь на миг утратить бдительность, и приступить к подсчету пернатого поголовья, как будешь либо убит и ограблен, либо убит и съеден. Поэтому следовало держать ухо востро, чтобы первым заметить приближение чего-то живого, подстеречь его, убить, а затем ограбить или съесть, или совместить оба этих приятных процесса.
При всей своей склонности к болтливости на открытой местности гоблины держали рты на замках и вообще старались не производить лишних звуков. Но когда они остановились передохнуть в тени сухих коряг, некогда бывших обширной зеленой рощей, Грыбан не выдержал, и сказал:
- Брат, я тут вот чего думаю: не погорячился ли ты?
Зархад вытряс из сумки их скудные запасы – мешочек с сушеными корешками и небольшую флягу с водой.
- Может, и погорячился, - пожал плечами гоблин. – Да теперь-то что об этом говорить?
Покосившись на Грыбана, и заметив, что тот имеет что сказать, но сдерживает душевный порыв, Зархад недовольно проворчал:
- Вот не надо этого! Ты мне прямо, в лицо, выскажи. Не люблю я этих недомолвок. Они, недомолвки, до добра-то не доводят. С недомолвок все и начинается. А кончается обычно поножовщиной. Ну,
