Плащ полетел на землю, чтобы не мешал и не испортился, проклятый меч в руке нетерпеливо подрагивал, правая рука была согнута в локте. Первый противник, набросившийся с рёвом, ударил топором о Янкурта, Майрон отвёл его оружие в сторону и со всей силы опустил правую руку на вражеский шлем. Стальной череп с оглушительным лязгом смялся, кровь и осколки костей расплескались по плечам и туловищу, труп тяжело завалился. Следующий не успел даже ударить, – кровожадный клинок пробил ему горжет, прошёл сквозь гортань и выскользнул из затылка с немым ликованием. Новый противник тут же налетел справа, шестопёр лязгнул по нуагримговому наручу, в локте и плече поселилась боль; третий враг с двуручной саблей хотел обрушить её на Майрона, однако, пинок отшвырнул его на двадцать шагов с расплющенной грудной клеткой и смятым панцирем.
Сила росла, она бурлила в теле, седовласый чувствовал это, слышал треск собственных связок и рёбер оттого, как жадно раздувались лёгкие, сдерживал неприятное чувство скованности в мышцах, будто они затекли и требовали растяжки. Импульсивное решение пришло внезапно, Майрон отбил вражеский шестопёр Янкуртом, ужарил рукой-булавой вскользь по забралу, – стальная пластинка сорвалась, открыв уродливое лицо: зелёная кожа, расплющенный нос, широкий рот с двойными рядами острых зубов и небесно-голубые глаза, полные ненависти. Хобгоблин.
Майрон вбил Янкурта врагу в череп, успев заметить, как выскочили наружу глазные яблоки, выдрал клинок со скрежетом и разрубил следующего хобгоблина словно туманное видение. В теле родилась песнь, оно получило разрешение двигаться без ограничений и мир замедлился. Враги стали сонными, шевелились тяжело, вязко, а рив набросился на них, разя с упоением. Его кровь словно превратилась в раскалённый газ, наполнявший лёгкостью, даривший скорость, необычайную ясность; стальные панцири, кости и мясо под ударами Янкурта разлетались осколками и брызгали жижей, иззубренное лезвие смеялось; сквозь сжатые зубы Майрона валил пар, и картина мира приобретала розовый оттенок.
В кристаллических рогах огра блестели искорки, – это значило, что в брюхе великана было достаточно полупереваренной человечины. Между кончиками рогов пробежала искра и в следующий миг молния сырой гурханы ударила о купол. Она могла бы убить сотню людей, однако, тут распалась без следа; вторая молния также оказалась бессильна. Тогда разъярённое чудовище взяло молот обеими руками и бросилось в атаку. Оказавшись внутри купола, огр споткнулся и замедлился, потому что чары, делавшие его доспехи лёгкими, развеялись, а навстречу уже метнулась смерть.
Майрон с рыком направил боковой удар Янкурта в колено гиганта. Меч громко чавкнул, раздирая сустав, огр взвыл, падая, а чёрный человек подпрыгнул и ударил его бронзовым кулаком в лицевой щиток. Голова с потухшими рогами мотнулась, на стали появилась вмятина. Через миг Майрон был уже на загривке, колоссальным усилием заставил Янкурта переползти на спину и тем самым освободил левую руку. Он схватил один из рогов, потянул изо всех сил и, услышав звонкий треск, покатился по спине гиганта. Поднялся тут же, поднырнул под удар молота, перекувыркнулся, оказавшись вплотную к огру и нанёс удар своим железным ножом прямо в подмышку, достал нерв. Молот улетел в сторону, огр закричал почти по-человечески. Майрон же не терял времени, подпрыгнул, и вогнал нож в левую глазницу. Вернувшись на землю, он откатился, спасаясь от огромных кулаков, перекувыркнулся через спину и вызвал из-за спины Янкурта.
Увы, разделаться с вопящим чудовищем ему было не суждено, – Грандье Сезир взлетела по спине огра и совершила выпад удлинившейся рапирой. Пламенный клинок пробил твари череп вместе со шлемом и вновь укоротился до прежних размеров.
«Она украла мой трофей,» – мрачно прогудел Янкурт в голове у Майрона.
Эльфка грациозно скользнула вниз. Схватка подошла к концу и Сезир осмотрелась, оценила кровавую картину, пересчитала своих, аккуратно заколотых противников; подвела счёт разорванным, раздавленным и размазанным победам Майрона, изобразила неопределённую гримасу. Её впечатлил результат, но оскорбило отсутствие изящества. Буйство грубой силы оставляло много грязи…
– Это был мой трофей, – прорычал Майрон, подступая к бессметной. – Мой!
– А слова чьи? Тоже твои, парень?
Янкурт затрясся от гнева, но седовласый пересилил его и вернул за спину.
Живой шлем сполз на плечи, явив бледное от ярости лицо и глаза, горящие янтарным огнём. Грандье поняла, что на седовласого снизошло вдохновение битвы, и лишь какое-то нечеловеческое самообладание ещё не даёт ему напасть. Любой неосторожный жест может сломать эту хлипкую плотину.
– Ах, – сказала она притворно, – это же огр! Я думала, такая ерунда не убьёт его!
Распахнутые глаза бессмертной, приоткрытый рот, вскинутые брови не смогли бы обвести даже ребёнка, но в тот момент именно это было нужно во избежание ненужной крови. Жилка на лбу Майрона перестала пульсировать, ярость в глазах угасла, и он выдохнул облако пара.
– Но что же это он не встаёт?!
– Хватит, – сказал рив, – я пришёл в себя.
Грандье тут же сделалась прежней, – не в меру ехидной, спокойной и будто не воспринимающие ничего слишком серьёзно. Лисья улыбка мелькнула на её лице.
– Сегодня уже второй раз напоминаешь мне, чья кровь течёт в твоих жилах, парень, – улыбнулась бессмертная. – А ведь я думала, что больше не увижу вас.
– Кого «нас»?
– Драконовых Бастардов. – Грандье вложила рапиру в ножны. – Встречала я вас во времена Гроганской эпохи. Эта ярость, этот напор, трудно спутать её с чем-то иным. Правда, у прежних под седлом были драконы, а ты ходишь пешком.
Эльфка расхохоталась и пошла среди трупов.
Райла стояла рядом с Хранителем Истории, держа два разряженных пистолета. Перед ней лежала пара застреленных нелюдей, а Лаухальганда только что проглотил третьего. Охотница на чудовищ выдохнула. Засмотревшись на то, как Грандье и Майрон расправлялись с врагом, она едва не упустила момент, когда сбоку зашла эта троица. Позорище.
Перезарядив оружие, Ворона пошла к Майрону, который зачем-то начал сдирать с огра доспехи, но по пути её остановила эльфка.
– Что ты там делала, девочка? – спросила Грандье.
– Охраняла…
– Не мешала, – перебила бессмертная с отвратительным снисхождением, – не путалась под ногами, не была обузой. Уже второй раз он так с тобой поступает? Тогда, в Зеркальном Оплоте, тоже отправил в безопасное место, а сам пошёл биться насмерть. Угу-угу, интересные отношения. Тебе оружие зачем, чтобы ворон пугать?
Для охотницы этот разговор стал как удар пыльным мешком по голове, она не знала, что ответить, внутри зародилась крутая смесь негодования и стыда. Хотелось выпалить наглой старухе в лицо что-нибудь резкое и едкое, но вместо этого Райла покраснела как девчонка и сжала кулаки.
– Не пыхти, девочка, – бросила галантерейщица, быстро утратив пыл.
– Я тебе не девочка, – процедила Райла, понимая, сколь жалко и смешно это звучало. На её счастье бессмертная даже не улыбнулась.
