— Всё, всё, успокойся! Я понял, — он кусал нижнюю губу, лихорадочно размышляя. — Тогда надо подумать, как нам быть дальше.
— В смысле — нам? — вытирая рот салфеткой, выступила Минаева. — Мавр сделал своё дело, мавр может отдыхать.
— Я хочу сказать, что это только мой ребёнок! Если хочешь, можешь быть воскресным папой, я не против. Хотя, как ты объяснишь своей любимой жене, откуда на твоём галстуке следы детской отрыжки? Ой, Титов, вот умора, ну не комедия ли?! Я беременна от мужа любовницы моего мужа. Помереть со смеху, — она расхохоталась, но Тимур не поддержал её вдруг ставшим хорошим настроение. Он был сосредоточен и крайне серьёзен. — Ладно, поехали из этой дыры. Проводишь меня до гостиницы? — она отодвинула стул и поднялась.
— Прости, мне нужно на работу — важный клиент, — подал ей сумку Тимур.
— Ну и чёрт с тобой, вали. Папаша, — звонко цокая каблуками, Минаева вышла из кафе. Поникший Тимур поплёлся следом.
Часть 140. Марго
Марго
— Маргоша, тебе как всегда? — толкнула локтем в бок Веста, удерживая в руках красочное меню.
— Что? — Рита растерянно отвела взгляд от окна и посмотрела на подругу, будто видит ту впервые.
— Спрашиваю — ты что заказывать будешь?
— Ничего, — буркнула в ответ и снова уставилась сквозь стекло на запруженный пешеходами тротуар.
Настроение было препаршивое и так уже которую неделю. Если бы Рита знала, что задумав ту аферу с Красавчиком она вляпается в дерьмо, то трижды подумала бы — а стоит ли вообще игра свеч?
Да, она с лёгкостью провернула трюк со снотворным и фото — и что получила в итоге? А ничего не получила! Глупо было даже надеяться на что-то: Ян Романович видеть её больше не хочет, с работы уволил. Через пару дней после инцидента вызвал к себе, допытывался, что же произошло между ними той ночью. Она-то соврала, конечно, сказала, что всё было, только это в итоге обернулось против неё же. Он просто исчез из неё жизни и из жизни матери тоже. Рита добилась своего, но какой ценой?
Мать впала в депрессию: осунулась, ходит по дому словно сомнамбула, ничего не ест… Да, Рита мечтала ей насолить: за то, что обманывала отца, за то, что увела у неё — родной дочери — понравившегося мужчину, но сейчас, глядя на неё такую потерянную, сердце кровью обливалось. Сегодня за завтраком она даже крошки не проглотила — смотрела отсутствующим взглядом куда-то перед собой, обхватив руками чашку остывшего чая. Словно безумная. У Риты самой кусок в горло не лез в такой атмосфере. Что же она натворила…
Ей казалось, что это будет веселая игра, где она — главный злодей. Думала, что имела право вершить правосудие и вмешиваться в жизнь взрослых людей, родителей, которые сами должны разбираться в своих отношениях. А она влезла и, кажется, сотворила непоправимое.
Не давало ей покоя это всё: спать стала хуже, сессию кое-кое закрыла… Чувство вины преследовало её неотступно. Несколько раз она даже намеревалась было пойти и покаяться перед мамой, рассказать правду, но ей было страшно сделать этот шаг. Да и как такое рассказать?
Ужасно стыдно. Вернуть бы всё обратно…
— Вот стерва, достаёт моего Мишу, — прошипела Веста, уставившись куда-то за спину Марго.
Рита проследила за её взглядом и обернулась: позади стоял Виткин кривоножка, а какая-то размалёванная фифа за столиком недовольно закатывала глаза и нервно размахивала руками. Что она вообще здесь потеряла? Такие королевишны в подобные заведения не ходят. Вон, сумочка сто процентов настоящий "Луи Виттон".
— Силикон на мозг давит, вот она и психует, — съязвила Марина, и подружки взорвались от хохота.
Рите было совсем не смешно, её вообще мало что радовало в последнее время.
— Ты чего грустная такая? — участливо поинтересовался Пушкин и сунул ей под нос надкусанный профитроль. — Пироженку хочешь?
— Не хочу ничего, настроения нет, — увернулась от угощения Рита.
Пушкин молодец, всячески поддерживал её: после того вечера в клубе они вообще сблизились, пару раз даже гуляли вместе, отдельно от девчонок. Грешным делом Рита даже думала излить ему душу, рассказать, что так сильно тревожит, спросить совета, но стеснялась — было стыдно признаться, что она далеко не такая милая девочка, какой он её себе представлял. Сделать гадость собственной матери, даже если та и поступила некрасиво — это подло. Рита это понимала, жаль, что осознание пришло слишком поздно…
— Марго-ош, глянь, это не твой отец, случайно? — потягивая из разноцветных трубочек молочный коктейль, кивнула головой Марина. Рита обернулась и буквально оторопела: её отец, в костюме и с рабочим портфелем на коленях, сидел напротив той фифы, и они о чём-то эмоционально беседовали.
— Да это с работы, наверное… или клиентка… — неуверенно промямлила Рита и снова украдкой повернула голову. Эти двое вели себя странно: если они коллеги, то отношения у них явно близкие, это было видно по выражению их лиц, по тому, как отец на неё смотрел.
Кто они друг другу и что делают здесь — в студенческом кафе?
Душу царапнуло неприятное чувство. Марго пыталась прислушаться к их разговору, но при этом не выдать себя — ничего не вышло. В заведении было слишком шумно: девочки бубнили под ухом, лязгали столовые приборы, из подвешенных к потолку динамиков лилась какая-то попса.
Через несколько минут отец подал блондинке сумку, и парочка вышла из заведения. Они не касались друг друга и даже не смотрели: цаца стартанула первой, отец поплёлся следом. Рита уже было решила, что в свете последних событий её фантазия начала работать против неё, и что они действительно просто знакомые, как вдруг увидела в окно, как отец и блонди, о чём-то эмоционально поспорив возле открытой двери серебристого Порше, вдруг слились в страстном поцелуе. Он по-хозяйски водил рукой по её пятой точке, да и женщина лапала его так, словно имела на это полное право.
Грудную клетку Риты обожгло огнем, а щёки наоборот приобрели мертвенную бледность. Даже дышать стало трудно. Схватив стакан Пушкина, залпом осушила пепси.
— Маргоша, ты чего? Ты словно привидение увидела! Марго-ош, — заволновался парень, легонько тронув подругу за плечо.
Но Рита будто язык проглотила от шока. Проводила взглядом разъезжающие в разные стороны автомобили отца и этой гламурной фифы.
Что это было? Получается, что у её отца есть любовница?
У её папочки-моралиста, так трепетно лелеющего семейные ценности? У её папочки, кричащем, что измены — это грязь?
Что, чёрт возьми, происходит в тихом омуте её семьи. О чём она ещё не знает?
Часть 141. Яна
Яна
Укутав ноги в плед, смотрю по телевизору какую-то нелепую мелодраму. В голове не откладывается сюжет, имена героев, события, и вообще мне плевать, что там происходит у них в их выдуманном мире. Мне просто нужно заполнить чем-то угнетающую тишину комнаты, иначе я просто сойду с ума.
