«Я любил тебя», — сказал он.
Халисстра пыталась не плакать, но после этих слов она захлебнулась мучительным рыданием, и оно тихонько повлекло ее прочь от Рилда по небу Астрального Уровня. Ей так много хотелось сказать ему, но горло у нее сжалось, челюсти свело, в висках стучало.
«Я отказался от всего ради тебя», — добавил он.
— Рилд, — сумела наконец выдавить Халисстра, — я могу забрать тебя...
Он не столько произнес «нет», сколько мысленно вложил это в ее сознание. Халисстра ухватила ртом воздух.
«Я ухожу к Ллос, — ответил Рилд. — Я не принадлежу Эйлистри, пусть даже и принадлежал тебе».
— Я не предпочитала ее тебе, Рилд, — сказала Халисстра, зная, что лжет. — Если бы ты попросил, я отказалась бы от нее.
И снова это ощущение «нет».
— Ты был так нужен мне, — прошептала она.
«Я был с тобой, — сказал он, — до тех пор, пока это было возможно».
— Халисстра, — шепнула ей на ухо Улуйара. До Халисстры дошло, что жрица-дроу держит ее за руку. — Халисстра, спроси его, куда он идет. Спроси, куда делась Ллос.
— Он идет к ней, — сказала Халисстра Улуйаре и потом Рилду: — Я люблю тебя.
Она смахнула слезы, как раз вовремя, чтобы увидеть, как он улыбнулся и кивнул.
— К Ллос? — переспросила Улуйара. — Где она?
— Вот почему мы сейчас здесь, правда? — обратилась Халисстра к медленно плывущей по воздуху душе Рилда Агрита. — Потому что мы любили друг друга.
«Потому что мы отказались от своего мира, — ответил он. — И потеряли при этом себя. Ты сумела создать новую Халисстру, но я не смог стать новым Рилдом. Я здесь, потому что заслужил это. Иначе дреглот никогда не победил бы меня».
— И мы все еще были бы вместе, — прошептала она. «Скажи своим подругам, — добавил он, — что Ллос перенесла Дно Дьявольской Паутины за пределы Абисса. Мы ждали здесь, некоторые даже месяцами, когда она призовет нас к себе, и лишь теперь дождались».
— Ллос забирает их домой, — сказала Халисстра жрицам, и в голосе ее тесно переплелись печаль, злость и ненависть.
— Дно Дьявольской Паутины больше не часть Абисса, — догадалась Улуйара.
«Она меняет, — сказал Рилд, и мысль его прозвучала предостерегающе. — Меняет все».
Халисстра почувствовала, что Улуйара крепче сжала ее руку, и жрица прошептала ей:
— Отпусти его. Теперь это единственное, что ты можешь для него сделать.
— Мы можем забрать его... забрать его назад, — запинаясь, пробормотала Халисстра, видя, что Рилд отвернулся от нее и медленно поплыл прочь вслед за остальными равнодушными тенями.
— Нет, если он не хочет возвращаться, — шепотом ответила Улуйара и нежно обняла Халисстру.
Халисстра тоже обняла Улуйару и рыдала, пока Рилд уходил все дальше и дальше в колонне проклятых.
ГЛАВА 25
— Добро пожаловать в Абисс, трупы! — раскатисто и глухо прорычал глабрезу. — Милости прошу в мой дом.
— Белшазу, — отозвалась Квентл.
Рука ее сжимала плеть, змеи выжидающе шевелились. Демон даже не взглянул на нее. Вместо этого он не сводил горящих глаз с Фарона.
— Я собираюсь вытряхнуть душу из твоего тела, маг, и сожрать ее живьем, а потом выблевать обратно, чтобы эта блевотина растекалась по твоему еще дергающемуся трупу, впитывалась в сморщенную кожу и текла в разинутый рот, чтобы было ясно, что ты мертв, — напыщенно изрек демон.
— Хорошо, — ответил Фарон, — как скажешь.
— Ты умрешь, — заявил Белшазу, — в тени разрушенной крепости твоей мертвой богини.
Краешком глаза Мастер Магика увидел, что Джеггред шагнул вперед и встал рядом с ним. Дреглот рычал, почти так же тихо и так же раскатисто, как глабрезу — демон, которому посчастливилось быть его отцом.
Глабрезу, из оторванных ног которого на древнее поле боя капала темная кровь, медленно повернулся к дреглоту.
— Когда я покончу с дроу, сын, ты сможешь присоединиться ко мне — обрести наконец свободу от темных эльфов, — сказал он.
Джеггред медленно набрал в грудь воздуху, и Фарон понял, что тот готов броситься на демона, хотя глабрезу парил в воздухе далеко за пределами досягаемости.
— Джеггред... — начала было Квентл, но смолкла, когда дреглот вихрем развернулся к ней.
— Для меня он просто мясо! — проревел Джеггред. — Просто еще один поганый танар'ри. Эта тварь мне не отец. — Он повернулся к глабрезу. — Назови меня еще раз сыном, демон, и не успеет еще это слово слететь с твоих губ, как я оторву тебе голову.
— Боюсь, что нет, дреглот, — свирепо усмехнулся демон. — Будь ты даже чистокровным, я не дал бы тебе такого шанса. А уж полукровку я и вовсе убью без всякого труда. — Белшазу снова перенес внимание на Фарона, но продолжал, обращаясь ко всем сразу: — Все, что мне нужно, — этот заклинатель. Отдайте мне мага и можете идти на свидание со своей Паучьей Королевой.
— Только его? — спросила Квентл.
Фарон покосился на нее, и она постаралась избежать его взгляда, уставившись на парящего глабрезу.
Демон посмотрел на обрубки своих ног и ответил:
— Эта шутка со льдом... Мне пришлось перегрызть собственные ноги. — Он воздел одну из четырех рук, из пары, что оканчивалась страшными острыми когтями. — Они не вырастут снова. Этот сукин сын должен мне, самое меньшее, две ноги. Отдайте его мне, и идите своей дорогой.
— Отойдите,— произнесла Квентл равнодушно и скучающе, — все.
Дреглот зарычал, из-за груды битого кирпича появился Вейлас, ступая непривычно шумно. Фарон посмотрел на Квентл, и она невозмутимо встретила его взгляд.
— Ты серьезно? — спросил маг.
— Да, — ответила Квентл. — Ты вызвал его, ты связал его, ты вморозил его в лед. Эта экспедиция слишком важна, чтобы рисковать понапрасну, сражаясь с каждым подвернувшимся монстром, — во всяком случае теперь, и ввязываться в заварушки, причиной которых ты стал по своей обычной дурацкой неосторожности.
— Фарон вызвал этого демона по вашему приказанию, госпожа, — напомнил ей Вейлас, но она даже не заметила проводника.
Фарон посмотрел на Белшазу, который беззвучно смеялся, явно удивленный тем, что спутники мага так легко и быстро сдали его. Мастер Магика быстро и внимательно оглядел глабрезу и понял, что тот способен летать благодаря тонкому кольцу из платины на левом мизинце.
— Ладно, все в порядке, — бросил Фарон. — Есть о чем спорить — один безногий глабрезу. Идите вперед, я догоню вас через пару минут.
Демон взревел и придвинулся ближе. Первым побуждением Фарона было бежать, вторым — замереть и сглотнуть. Он заставил себя не делать ни того ни другого. Вместо этого он подготовил первое заклинание.
