Книга Рассекречено? Правда об острых эпизодах советской эпохи - Владимир Воронов

Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120

Еще круче оказался следующий наставник Медведева — Генрих Люшков: тот самый, который в 1938 году бежал к японцам в Маньчжурию, будучи начальником УНКВД Дальневосточного края. Но в конце 1920-х — начале 1930-х годов Люшков со своими подчиненными еще вовсю банкует, фабрикуя тысячи расстрельных дел на Украине и раскрывая несуществующие заговоры. Чтобы сделать карьеру при таком начальстве, надо было очень постараться. Впрочем, был у нашего персонажа еще один начальственный сослуживец, столь же кроваво-известный, «связь» с которым позже тоже считалась компрометирующей — Израиль Леплевский: тоже фабрикатор огромного количества липовых дел, один из тех, кто в 1937 году кровавой метлой чистил армию от «военно-фашистского заговора», но в 1938 году и сам был расстрелян как «участник фашистского заговора в НКВД»…

Пик карьеры Медведева пришелся на 1936 год: капитан госбезопасности (равнозначно тогда армейскому полковнику), закончил курсы высшего начальствующего состава при Центральной школе НКВД СССР, его должны были перевести в центральный аппарат НКВД СССР. Но на партсобрании «вдруг» выясняется, что его старший брат — «оппозиционер». Тут же следует исключение из партии «за связь с братом». Правда, Дзержинский райком ВКП(б) затем отменил это решение, заменив исключение на выговор. Но о работе в центральном аппарате уже можно забыть, и Медведев отправлен в Харьков с понижением. Затем его все равно вычищают из НКВД «за сокрытие связи с братом, арестованным как враг народа», хотя «за живое» не взяли, а ведь тогда и за меньшее стреляли.

Потом было принято решение «считать возможным использовать Д. Н. Медведева в органах НКВД, но вне центрального аппарата», и он вновь принят на работу в НКВД, только отправят его уже в отстойник для вышедших из доверия чекистов — в систему ГУЛАГа: замначальника 3-го отдела НКВД Беломорско-Балтийского комбината НКВД в Медвежьегорске, затем начальником 3-го отдела НКВД Норильского строительного комбината. Третий отдел, он же оперативный, — это работа с осведомителями среди заключенных. Однако в ноябре 1939 года Медведев вновь вычищен из органов. К началу войны он — пенсионер НКВД, трудится управляющим межрайонной конторой № 3 треста «Мосгортоп», проживает на подмосковной станции Томилино. 22 июня 1941 года Медведев через бывшего коллегу передал рапорт на имя Берии от «почетного работника ВЧК, бывшего капитана госбезопасности Д. Н. Медведева»: проситель сообщал о своей «полной готовности на любую работу, на любой подвиг» и своем «непреодолимом желании отдать все свои силы, всего себя на борьбу с фашизмом». Правда, невзирая на весь свой опыт «двадцатилетней оперативной работы», организовывать партизанские действия, диверсии и разведку «бывший капитан госбезопасности», конечно же, не умел, поскольку ранее занимался совершенно иным. Скажем, во время работы в Одессе Медведев, несомненно, обрел немалую практику борьбы с бандитизмом. Но еще более богатым у него был опыт борьбы с небольшевистскими политическими партиями и организациями. В некоторых источниках утверждается, что в одном из чекистских учебных заведений позже он даже читал спецкурс по методам внедрения в различные небольшевистские партии. Затем им был обретен и опыт борьбы с оппозицией уже внутри самой ВКП(б). Опять же, имелся опыт, и немалый, беспощадной борьбы с теми советскими гражданами, настроения которых казались бдительным чекистам не вполне советскими. В конце концов, как раз именно за это Медведев многократно и награждался: серебряным портсигаром, золотыми часами от Коллегии Всеукраинской ЧК, знаком «Почетный работник ВЧК-ГПУ», а дважды — именным наградным оружием — маузерами с гравировкой «За беспощадную борьбу с контрреволюцией»… Вот именно в этом своем главном качестве — спеца по карательству — он и оказался востребован, впрочем, как и многие другие. Далеко не случайно известный партизан, Герой Советского Союза Григорий Балицкий, в своих дневниковых записях характеризовал Медведева «зашкарублым энкеведистом».

Заповедник гоблинов

Так что «сложные» биографии иных товарищей из состава его отряда не должны вызывать удивления, некоторые историки даже называли отряд Медведева «настоящим „отстойником“ для чекистов-уголовников». Применительно к целому ряду персон с этим трудно спорить.

Скажем, Владимир Фролов, старый знакомец Медведева по совместной чекистской службе сначала в Одессе, а затем в Сталинском оперсекторе ГПУ Донецкой области. В отряде «Победители» он, по одной из трактовок, был заместителем Медведева по агентурной разведке, хотя в ведении собственно разведки против немцев разбирался так же, как и его командир, — т. е. никак. Ибо ранее к разведке отношения не имел, прослужив в территориальных органах ОГПУ-НКВД на Украине, откуда и пошел на повышение в Москву. Но в июле 1938 года был исключен из партии, арестован по подозрению в шпионаже и как «социально-опасный элемент» осужден Особым совещанием при НКВД СССР к трем годам заключения. При этом, хотя чекистский стаж у него был с 1919 года, но членом ВКП(б) он стал лишь… в ноябре 1936 года! Поскольку такого быть просто не могло, значит, за какие-то грехи из партии он ранее уже исключался. Отбыв срок, сей незаменимый «социально-опасный» чекист-специалист попал прямиком в ведомство Судоплатова. Но уже в марте 1944 года Фролов служит по ведомству совсем иному — в Управлении исправительно-трудовых лагерей и колоний Управления НКВД по Московской области. Вернулся, так сказать, к истокам? В 1944 году судимость с него наконец сняли, но в партии не восстановили, предложив вступить в ВКП(б) заново и на общих основаниях… Сведения, конечно, куцые и не особо конкретные, однако налицо компрометирующий чекиста в глазах начальства факт судимости и отсидки в лагере.

Еще один заместитель Медведева по агентурной разведке (сколько же у него было замов по разведке?!), Александр Лукин, в 1940 году был снят с должности заместителя начальника Особого отдела Московского военного округа и исключен из партии, как тогда говорили, «за нарушение норм соцзаконности». В партии его восстановили лишь в конце 1944 года, после «искупления вины». А вот Константин Пастаногов, мимоходом упомянутый в книгах Медведева как «героический» парень, куда более «знаменит». Точнее, его кровавые дела: как установил историк Алексей Тепляков, Константин Пастаногов — один из главных организаторов массового террора в Новосибирской области. Свою карьеру он начинал в 1926 году в качестве сексота Барабинского окружного отдела ОГПУ, позже зачислен в кадры. Когда по всей стране развернулась насильственная «сплошная коллективизация» и раскулачивание, Костя Пастаногов особо охотно вызывался в наряды по приведению в исполнение многочисленных расстрельных приговоров «кулакам». Тогда же он подвел под расстрел и родного дядю, написав на него донос. Правда, самолично расстреливать дядю якобы отказался, что ему попытались инкриминировать в 1937 году. Но тогда в его защиту выступил начальник управления НКВД по Западно-Сибирскому краю Сергей Миронов-Король, разъяснивший подчиненным: «Приводить в исполнение приговор может не всякий чекист, просто иногда по состоянию здоровья… На его дядю первые материалы о контрреволюционной деятельности поступили от т. Пастаногова. И если бы даже Пастаногов заявил, что ему неудобно идти расстреливать дядю, здесь, мне кажется, не было бы нарушения партийной этики». То есть не так уж чтобы очень и отказывался? К тому же на его «боевом счету» и без того были сотни лично им «исполненных», не считая тысячи тех, кого он подвел под расстрел уже как оперативник, следователь и начальник Секретно-политического отдела УНКВД по Новосибирской области, а затем и как временно исполняющий обязанности начальника областного УНКВД. Он даже пытался сфабриковать дело о фашистском заговоре… детей: в апреле 1938 года Пастаногов дал распоряжение начальнику Ленинск-Кузнецкого горотдела НКВД Лунькову (запомните эту фамилию!) арестовать 60 детей, оформив на них дела как на участников «контрреволюционной фашистской организации». Сказано — сделано: Луньков исполнительно доложил Пастаногову, что вскрыта контрреволюционная организация, насчитывающая свыше 60 человек, планировавшая расширяться за счет вербовки учащихся, агитировать «за срыв занятий в школах и оставление учебы», терроризировать «передовиков учебы» и осуществлять моральное разложение молодежи «путем втягивания в пьянки, половое сожительство и совершения хищений», а также внедрять в ее ряды фашистские лозунги, популяризировать «методы троцкизма» и клеветать на вождей. Тут же завели дело, собрав обличительного материала аж на 160 школьников, но для начала взяли 15, в том числе 10–12-летних детей. Почти восемь месяцев детей держали в переполненных камерах со взрослыми уголовниками и политическими заключенными, выбивания из них показания. Разумеется, все быстро сознались, что состояли в контрреволюционной диверсионно-террористической повстанческой организации и по заданию врагов народа срывали портреты вождей, революционные лозунги и плакаты, писали «на стенах и заборах антисоветские выражения», распространяли среди пионеров и комсомольцев контрреволюционные анекдоты и частушки. Гуманная прокуратура дело тихо спустила на тормозах, отдав под суд «всего лишь» четверых… Еще у Пастаногова было хобби: обожал изобретать новые методы «дознания». Одним из таких его изобретений, сравнительно невинных, стал «хоровод»: арестанта сажали на стул с острыми железками, и целыми часами чекисты толпой ходили вокруг него, изрыгая угрозы и нецензурную брань: «…Мы тебя заставим писать, нас больше, видишь, мученик, контрик!..» Арестованного Пастаноговым областного прокурора Игнатия Баркова так запытали, что тот во время одного из допросов выбросился из окна кабинета Пастаногова, с четвертого этажа здания УНКВД. В мае 1940 года Пастаногова исключили из партии и уволили из органов, затем арестовали, а в ноябре 1940 года впаяли восемь лет лагерей «за нарушение законности». Однако и в лагере использовали, так сказать, по профилю: назначили старостой лагпункта в Новосибирске. Как без такого квалифицированного специалиста было обойтись Судоплатову? В конце 1941 года Пастаногов, не отсидевший из положенного срока и года, освобожден со снятием судимости и отправлен в отряд Медведева. С какой специализацией? Догадайтесь сами. В тылу врага он пробыл едва ли месяц, получил ранение в руку, был эвакуирован на «Большую землю», а в декабре 1943 года в числе прочих судоплатовцев получил орден Красной Звезды. Затем был отправлен обратно в Новосибирск — помощником начальника областного Управления исправительно-трудовых лагерей и колоний, после войны ненадолго возглавил отдел СМЕРШ, курирующий милицию и пожарную охрану, но уже в 1946 году вновь был обвинен в злостных нарушениях «социалистической законности» и отправлен во Владивосток. Только и в той глуши так умудрился напортачить, что был изгнан с оперативной работы и переведен в Севкузбасслаг МВД. Но и там не сладилось: уверовав еще со младых чекистских ногтей в магическую силу доноса, остановиться Пастаногов не смог, завалив ими вышестоящие инстанции. Потому в 1954 году был уже окончательно исключен из партии с уникальной формулировкой «за доносительство», вытурен из органов и уехал в Красноярский край…

Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120