На свадьбе моей двоюродной сестры Элис и Джеймса Хьюстона в 1967 году: я справа от невесты, а дальше рядом со мной Боб Майерс, муж моей сестры, сестра Бетти, мой отец и Уильям Уэлдон Уотсон.
Я был у себя в кабинете, когда ей наконец удалось до меня дозвониться. Со мной была тогда очень симпатичная Элизабет Льюис, студентка третьего курса Рэдклиффа, которая днем нередко помогала моей секретарше Сыози, золовке Либби Олдрич. Я всегда приходил в отличное настроение, когда Лиз несколько раз в неделю появлялась в Биолабораториях, чтобы разложить по папкам оттиски или помочь мне привести в порядок черновики "Двойной спирали". Когда же она возвращалась к своей студенческой жизни, мне, напротив, всегда было одиноко.
Когда Лиз поступила в Гарвард, она думала специализироваться на математике — предмете, который ей особенно нравился, когда она училась в Школе Линкольна в Провиденс, где ее отец, Роберт Викери Лыоис, потомок валлийцев и янки, работал врачом. Он окончил колледж Брауновского университета, а затем учился медицине в Пенсильванском университете, где и познакомился со своей будущей женой, медсестрой Эдит Мей Белль Айри, происходившей от шотландцев, ирландцев и пенсильванских голландцев. Обучение в небольшой квакерской школе никак не могло подготовить Лиз к математике в объеме Гарварда, поэтому она переключилась на естественные науки как на возможный путь в школу медицины.
Наше первое свидание было незапланированным: она в последний момент пошла со мной на раннюю вечеринку у Карла и Энн Кори недалеко от Брэттл-стрит. После этого мы поехали вдоль реки Чарльз в Бостон, где посмотрели английский фильм в кинотеатре Exeter. Ее экзамены уже закончились, и она собиралась поехать на летнюю работу в Монтану, на ранчо-курорт над Иеллоустунским парком. Мне казалось, что лето длится уже очень долго, когда в начале августа от нее пришло короткое письмо, получив которое я осознал, с каким нетерпением жду ее возвращения в мой кабинет осенью. Вскоре после того, как она вернулась в Рэдклифф, мы столкнулись друг с другом на Брэттл-стрит возле магазина Sage's Market, и эта случайная встреча дала мне еще одну возможность съездить вместе с ней в Бостон. После обеда на Ныобери-стрит мы зашли в Bonwit Teller, изысканный магазин, занимающий несколько просторных этажей здания, бывшего красивого городского особняка.
За осенние месяцы она стала все чаще пропускать ужины в Мурс-холле и ужинать вместе со мной и моим отцом в отеле Continental. Вернувшись с Мартас-Винярда в августе, папа решил переселиться в этот отель из своей квартиры на Эппиан-Уэй 101/2. Это избавляло его от необходимости ходить по магазинам, готовить еду и делать уборку. Я не говорил папе о том, как усилилась моя привязанность к Лиз за последние восемнадцать месяцев. Я знал, что он будет беспокоиться, что она в свои девятнадцать лет, вероятно, прибережет настоящее чувство для сверстника.
Повесив трубку после звонка Бетти, я сразу попросил Лиз остаться и поужинать вместе со мной в отеле Continental.
Это был наш первый ужин вдвоем. После ужина она не пошла к себе в общежитие, сказав, что не больше меня хочет, чтобы я оставался в этот вечер один. На следующий день она рано ушла из моего кабинета, чтобы пойти в продуктовый магазин на Брэттл-стрит, собираясь приготовить в тот вечер ужин на старинной плите в моей квартире на Эппиан-Уэй. Она принесла с собой учебники, чтобы читать их после ужина в неотапливаемой нише рядом с гостиной. На следующий вечер, когда мы снова пошли на ужин к Карлу и Энн Кори, Энн поняла, что ей больше не нужно выбирать незамужних девушек, чтобы сажать их рядом со мной.
Ранним утром следующего дня я покинул Лиз и полетел в Сарасоту, чтобы забрать напуганного папу и привезти его на самолете к моей сестре в Вашингтон. В 1964 году ее муж, Боб Майерс, ушел из ЦРУ и основал журнал Washingtonian вместе с Локлином Филлипсом, своим соседом по комнате во время учебы в Чикагском университете. Боб был его первым издателем, а Локлин — главным редактором. Совсем недавно Боб стал издателем The New Republic, но папа, давний и верный его читатель, уже недолго мог радоваться тому, что его зять участвует в выпуске папиного любимого либерально-политического журнала.
Когда я вернулся в Кембридж, оказалось, что по плану я должен уже очень скоро снова покинуть Лиз, чтобы поехать на ежегодную встречу ученых и научных журналистов, организуемую Американским онкологическим обществом, на этот раз в Ла-Хойе, к северу от Сан-Диего. Организаторы надеялись, что результатом этой конференции будет оптимистичное освещение в прессе, которое поможет развернуть кампанию по добыванию денежных средств на предстоящий год. Несколько месяцев назад я с нетерпением ожидал приглашения на эту конференцию, полагая, что она поможет мне разобраться, как начинать исследования опухолеродных вирусов в Колд-Спринг-Харбор. Поскольку она должна была проходить перед самыми недельными весенними каникулами в Гарварде, была возможность, что Лиз присоединится ко мне в Ла-Хойе после конференции.
Но чтобы наше путешествие в качестве пары не вызвало скандала, нам нужно было пожениться немедленно после прибытия Лиз в Калифорнию. К счастью, Лиз без всяких колебаний сразу приняла мое предложение сбежать вместе со мной из Гарварда и пожениться. Мы решили никому об этом не сообщать, кроме ее родителей, живших в Провиденс. В итоге единственным человеком в Гарварде, знавшим о наших планах, была моя секретарша. Она все узнала, когда Лиз вошла и сообщила, что сегодня • работает последний день. Сьюзи сказала, что доктор Уотсон будет очень огорчен. На это Лиз ответила, что доктор Уотсон вовсе не будет огорчен.
Перед отлетом на запад я позвонил Сильвии Бейли, англичанке, работавшей секретаршей у Джейкоба Броновского, ученого широкого профиля из Англии, нанятого Институтом Солка после смерти Лео Силарда. Я попросил у Сильвии совета, как нам с Лиз лучше всего пожениться в Калифорнии. К моему удивлению, она перезвонила на следующий день и сообщила, что будет быстрее организовать свадьбу по церковному обряду, чем по гражданскому. Она готова была, если я дам добро, связаться со своим другом, преподобным Форшоу, чья церковь в неомиссионерском стиле была расположена в центре Ла-Хойи. Лиз, в свою очередь, отправилась вместе со своей матерью снова в Bonwit Teller, на этот раз не чтобы просто посмотреть, а чтобы купить несколько нарядов, приличествующих случаю и подходящих для того, чтобы сделать фотографии и разослать их родственникам и друзьям для объявления о нашей свадьбе.
На встрече с научными журналистами, организованной Американским онкологическим обществом, я долго говорил с Бобом Райнхольдом, бывшим редактором газеты Crimson, который теперь писал статьи о науке для New York Times.
Мы с Лиз в день нашей свадьбы, 28 марта 1968 года, в Ла-Хойя (Калифорния).
