Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
Теперь монголы старались как можно меньше походить на китайцев. В связи с этим они отошли от традиционной монгольской политики веротерпимости и предоставили широкие привилегии буддизму в лице его тибетской конфессии, противопоставив буддийский канон традиционным конфуцианским идеалам китайцев. Китайцы обратили свою ненависть не на монголов, а на иностранцев, которые помогали монголам управлять империей. Тибетские буддистские монахи стали объектом особой ненависти, так как местные жители были обязаны не просто кормить, селить и перевозить монахов, но и транспортировать их товары. Монахи, часто вооруженные, заслужили дурную славу, притесняя своих китайских слуг. Бюро Буддийских и Тибетских Дел настоятельно защищало монахов в суде и предоставило им набор особых прав. Однажды бюро пробовало провести в жизнь законы, которые предусматривали отсечение руки для любого, кто дерзнет ударить монаха, и отсечение языка для того, кто возводил на монахов хулу. Монгольские чиновники, в конечном счете, отклонили эти законы как несовместимые с монгольским правилом, которое запрещало калечить тела людей в наказание за преступления.
Монгольские ханы Китая все более отдалялись от своих подданных. Они не могли остановить распространение эпидемии, и нашли спасение в духовности тибетских монахов, которые призывали их отвернуться от внешнего мира иллюзий и искать личного спасения. Монахи убедили монгольскую правящую фамилию, что освобождение узников дарит особые духовные заслуги. Вскоре монахи превратили духовное возвеличивание монголов в процветающий бизнес. Во время одной причудливых церемоний, монах в платье монгольской императрицы проехал через ворота дворца, а затем освободил заключенных как птиц из клеток.
Тибетское духовенство поощряло новые формы религиозной практики. Особое распространение при дворе получила практика тантризма, помогающая постигать духовные истины посредством особых половых актов. Ханская семья стала принимать участие в сложных сексуальных ритуалах с участием самого Великого Хана, которые проводились под неусыпной опекой опытных лам. Слухи о распущенности монголов и их тайных оргиях еще больше настроили китайцев против них. Китайцы подозревали даже, что ламы совершают для монголов человеческие жертвоприношения, чтобы продлить жизнь Хана и поддержать его власть.
В то время как монгольские правители Китая сосредоточились на выражении своей духовности и сексуальности, общество за стенами Запретного Города разваливалось на куски. Монгольские власти потеряли контроль над денежно-кредитной системой, которую они так трудолюбиво и придирчиво создавали. Принципы, согласно которым использовались бумажные деньги, оказались более сложными и непредсказуемыми, чем мог понять рядовой чиновник, и система постепенно вышла из-под контроля. При наименьшем признаке слабости в монгольской администрации, доверие к бумажным деньгам падало, увеличивая ценность меди и серебра. Инфляция росла отчаянно, а в 1356 году бумажные деньги просто потеряли всякую стоимость.
В Персии и Китае, крах произошел раньше — в 1335 и 1368 гг., соответственно. Монголы персидского Илханата исчезли, были убиты или ассимилированы их бывшими подданными. В Китае, Великий Хан Тогун Тумур и приблизительно шестьдесят тысяч монголов сумели спастись от мятежников Мин, но они оставили позади приблизительно четыреста тысяч человек, которых захватили и убили или ассимилировали китайцы. Те, кому удалось добраться до Монголии, стали снова вести традиционный кочевой образ жизни, как будто весь китайский эпизод с 1211 до 1368 года был просто затянувшимся пребыванием в южном летнем лагере. Золотая Орда на Руси развалилась на меньшие орды, которые постоянно теряли власть и влияние на протяжении четырех долгих столетий. За долгие годы сотрудничества монголы и их тюркские союзники слились в несколько различных этнических групп тюрко-монголов, которые считали друг друга инородцами, такими же, как и соседние славяне.
После ниспровержения монгольского правления торжествующие правители династии Мин выпустили указы, запрещающие китайцам носить монгольские одежды, давать летям монгольские имена и тому подобное. Чтобы оживить китайские принципы управления и социальной жизни, правители Мин последовательно отказались от многих монгольских принципов и институтов. Они выслали мусульманских, христианских и иудейских торговцев, которые при монголах обосновались в Китае. Властители династии Мин отменили бумажные деньги и возвратились к металлу. Они отвергли тибетский буддизм, который поддерживали монголы, и обратились к традиционным даосизму и конфуцианству. После неудавшейся попытки воскресить монгольскую систему заморской торговли новые правители сожгли их океанские суда, запретили иностранцам взъезд на территорию Китая и потратили большую часть валового национального продукта на построении массивных новых стен, которые держали бы чужеземцев снаружи, а китайцев — внутри. Таким образом, новые китайские власти отрезали тысячи своих граждан, живущих в портах Юго-Восточной Азии.
Чтобы обезопасить себя на случай нового монгольского вторжения, правители Мин сначала перенесли столицу на юг в Наньцзин, но внутренняя инфраструктура объединенного Китая была уже устроена таким образом, что вскоре пришлось вернуть столицу в монгольский Ханбалык. Династия Мин стремилась перестроить город, уничтожить в нем все, что напоминало бы о монголах, и возвести новый Запретный Город в собственном стиле. С небольшими перерывами столица оставалась с тех пор там всегда; и даже сейчас Пекин является столицей Китая, который занимает примерно те же самые национальные границы, что и при монголах.
В одной стране за другой местные восстания сбрасывали власть монголов, и местные элиты захватывали бразды правления. В то время как Корея, Русь и Китай возвратились во власть национальных династий, мусульманские территории испытали более сложный переход. Вместо того, чтобы возвращаться под контроль арабов, которые были торговцами, посредниками, банкирами и караванщиками, они породили новый культурный гибрид, объединивший тюркско-монгольскую систему вооруженных сил с юридическими учреждениями ислама и древними культурными традициями Персии. Восточная часть мусульманского мира получила новую культурную свободу, позволившую им оставаться мусульманами, но без доминирования арабов. Новые династии, такие как Оттоманы Турции, Сафавиды в Персии, и Могулы в Индии, которые иногда называют Пороховыми империями, полагались, прежде всего, на обширные монгольские новшества в вооружении, их военную организацию, основанную и на коннице и на вооруженной пехоте, а также на использование огнестрельного оружия, чтобы бороться с чужеземными врагами и, что более важно, чтобы поддерживать внутреннюю власть над своими этнически разнородными подданными.
Несмотря на чуму и крах коммерческой системы, восстания и последующее расчленение Монгольской империи, даже мятежники, казалось, не хотели полного разрушения старой империи. Новые правители прибегали к атрибутам и иллюзиям старой системы, чтобы узаконить свое собственное владычество. Фасад Монгольской империи продолжал стоять, когда ее внутренняя структура уже разрушилась, а монголов уже и след простыл.
Династия Мин после своей чистки всего монгольского потратила множество усилий на поиски монгольской государственной печати и сохранила монгольский язык в дипломатии, чтобы не рвать с прошлым. Даже когда турки покорили Константинополь в 1453 году, китайский двор посылал письма на монгольском языке. В свою очередь, маньчжуры, которые свергли Мин в 1644 году, стратегически вступали в браки с потомками Чингисхана, чтобы узаконить свое право на императорскую власть.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
