– Это были ее часы?
Томас прислонился к контейнеру и в изнеможении опустился наземь:
– Кажется, нет. Но, если можешь, прочитай на них дату.
– Сейчас, – сказал Миккель и нырнул в контейнер.
Томас торопливо вытащил из кармана коробочку и проглотил две таблетки нитроглицерина. В ту же секунду Миккель вернулся.
– Там написано не то двадцать четвертое, не то двадцать второе седьмого месяца, а год ясно виден – тысяча девятьсот восемьдесят девятый.
Томас кивнул:
– Ну, тогда это точно не Евины.
Миккель повернулся к полицейскому и поблагодарил его за помощь.
– Хорошо, что мы все посмотрели. Спасибо, Миккель.
Миккель присел рядом с Томасом:
– Скажешь, когда можно будет отвезти тебя обратно.
Томас кивнул:
– Как я понимаю, все кончено?
– В каком смысле?
– Мы уже никогда ничего не узнаем.
Миккель кивнул.
Они долго сидели так, понурив головы и слушая, как позвякивают драгоценности в контейнерах, пока полицейский запирал ящички.
– Я понимаю, что тебе это надоело слушать, Ворон, но постарайся не зацикливаться на прошлом.
– Я и так стараюсь изо всех сил.
– Да?
Томас кивнул и медленно поднялся на ноги. Он посмотрел на здание по другую сторону двора и тюрьму, расположенную на верхнем этаже. Здесь сидят самые опасные преступники Дании – те, от кого нужно ограждать не только общество, но и других заключенных. Если существует на свете закоренелое, воплощенное зло – такое, как описано в Библии, о котором говорил в своих проповедях Якоб Месмер, – то оно обитает здесь, на верхнем этаже. И среди всех этих дьяволов выше всех, словно князь, восседает Каминский.
– Так близко и в то же время так далеко, – пробормотал Томас.
– Что?
– Нет, ничего, – ответил Томас и подумал, что если ему и не дано встретиться с этим сатаной, то, по крайней мере, есть возможность навестить другого, который прислал ему приглашение. Он решил пойти завтра на банкет к Фердинанду Месмеру. На его торжество.
71
Над площадью между домом и акваторией порта развевались на ветру баннеры с монограммой новой фирмы. На овальной площадке гости стоя пили шампанское, а между ними ходили одетые в белое официанты с подносами, предлагая желающим канапе. Томас расположился в сторонке и рассматривал оттуда собравшихся, взгляды которых были устремлены на пришвартованную к набережной платформу. На платформе, весь в черном, стоял Фердинанд Месмер, он как раз обращался к гостям с приветственной речью. Яркие солнечные блики на неподвижной воде слепили глаза, не давая разглядеть, где кончается вода и начинается платформа, так что Фердинанд Месмер если и не шел по воде, то, во всяком случае, стоял на ней. И в такой день, как сегодня, в окружении своих служащих, видных деятелей, почтивших своим присутствием его торжество, он, можно сказать, и впрямь воспарил, как на крыльях. Томаса не привлекало это зрелище, вызывающее тревожные ассоциации с последней проповедью Якоба Месмера, с которой тот выступал перед своей обреченной на гибель паствой.
– Шампанского? – раздался внезапно голос девушки в официантском кителе.
Остановившись перед Томасом, она протягивала ему бокал.
– Нет, спасибо, – ответил Томас.
Акустика была плохая, так как звуки отражались от стен окружающих зданий, и с того места, где стоял Томас, можно было расслышать только отдельные обрывки произносимых Фердинандом Месмером фраз. Однако он понял, что для Месмера сегодня был великий день, исторический день, начало новой эры, еще в его речи говорилось про уверенность и важную веху. Встречалось множество слов из бизнес-лексикона, на которые слушатели кивали, но для Томаса эти слова были пустым звуком. На каждую театральную паузу Фердинанда Месмера публика отзывалась аплодисментами, а в конце своей речи Месмер широко раскинул руки, что, как понял Томас, означало его желание заключить в объятия всех присутствующих. И в этот момент в воображении Томаса окончательно сложился образ ожиревшего Христа, ступающего по водам Генисаретского озера.
После речи Фердинанда Месмера рядом с ним на платформе появился маленький седенький человечек. Они обменялись рукопожатиями, и гости зааплодировали еще громче. Вспышки фотоаппаратов засверкали одна за другой, увековечивая исторический миг. Томас догадался, что этот человечек и был главой компании, с которой слилась фирма Месмера. В следующий момент заиграл духовой оркестр, и в небо взлетело множество зеленых воздушных шариков.
Томас смотрел на Фердинанда Месмера, вышедшего на набережную. Гости из передних рядов уже роились вокруг него, и Месмер, широко улыбаясь и жестикулируя, вел с ними светские беседы. Томас узнавал некоторых гостей в лицо, там были политики из Фолькетинга[41], несколько известных по СМИ промышленников и даже, к великому удивлению Томаса, нынешний директор полиции Нильс Вестергор. Томас никогда не встречался с ним лицом к лицу, но знал, что тот, будучи юристом, начинал свою карьеру в государственной адвокатуре и никогда не сиживал за рулем патрульной машины. Вестергор был человеком системы, который целиком отдавался задачам рационализации, не интересуясь мнением простых службистов и не обращаясь к их опыту. Томас был уверен, что у Фердинанда Месмера для него найдутся полезные приемы, которым стоит поучиться.
– Так ты все-таки решил прийти, – раздался голос внезапно появившейся рядом Катрины.
Томас кивнул и улыбнулся в ответ.
– Хочешь, я достану тебе чего-нибудь выпить?
– Нет, спасибо. Но если можешь, то достань мне Фердинанда Месмера.
Она засмеялась:
– У него длиннющий список гостей. Но когда буду с ним говорить, то передам от тебя привет.
Томас вытащил желтый конверт и помахал им:
– Как думаешь, это не сократит список?
– Так, значит, он все-таки был у тебя? – спросила она, явно досадуя на то, что плохо перерыла тогда его вещи.
– Ага, – кивнул Томас.
Томас проводил взглядом Катрину, которая сквозь толпу гостей отправилась к Фердинанду Месмеру. Тот с некоторым недовольством оторвался от беседы с бургомистром, но Томас видел, как он тотчас же вежливо извинился и покинул гостя. В следующий миг Фердинанд Месмер уже был рядом и протягивал руку Томасу:
– Как же я рад вас видеть! Хорошо, что вы все-таки надумали прийти и отметить с нами это знаменательное событие.
Томас поздоровался и пожал искалеченную руку Фердинанда Месмера.
– Может быть, зайдем в помещение? Только мы вдвоем, – добавил Фердинанд Месмер, взглядом приказывая Катрине не ходить за ними.
