— Как же вы попали сюда, — улыбнулся Бартоломеус, — спасатели?
— А вот! — протянула Марион тонкую, как палка, руку На ладони лежал ключ. Тот самый — от потайной дверки, что пряталась в стене замкового садика за густыми кустами.
Укрыв обоих пледом, Бартоломеус потащил пойманное «чудовище» по лесенке наверх в покои.
* * *
Двое спасателей были голодны, как волки. Марион одна умяла весь яблочный пирог. Пауль долго и с остервенением вгрызался в телячью лопатку, пока не отполировал ее зубами до блеска. Счастливая Эвелина суетилась вокруг, потчуя друзей засахаренными орешками, хлебом с вареньем и рассказами о происшедшем.
И только когда движение челюстей Марион замедлилось, а Пауль откинулся на спинку стула с мучительным вздохом «О-о-о, не могу больше»… Вот тогда только, позакрывав все двери, Бартоломеус задал давно вертевшийся у него на языке вопрос:
— А где граф Эдельмут?
— В Альтбурге, — отмахнулся Пауль, держась за живот, — у горшечника Ханса.
— Сними ты эту голову, Бартоломеус, — взмолилась Марион. — Надень свою старую.
Брови Бартоломеуса поползли вверх.
— А ну-ка, рассказывайте, — встряхнул он «спасателей», заметив, что оба собираются заснуть тут же за столом.
— Рассказывать-то почти нечего, — зевнул Пауль, уютно сворачиваясь калачиком на стуле. Но все же рассказал.
Похоже, граф Эдельмут родился под злосчастной звездой. Едва он приехал в Шлосбург, начался рыцарский турнир. Весь город был украшен флагами, разноцветными знаменами достойных господ, решивших померяться ловкостью и силой. То там, то сям разряженными толпами расхаживали слуги рыцарей, съехавшихся на турнир. За городом, окружая ровное поле, пестрели палатки господ участников. Пели виолы, звенели арфы, ходили на головах раскрашенные акробаты. В общем, было более чем увлекательно.
В первый день после приезда герцог фон Бёзе принять Эдельмута не смог. На второй день аудиенция ему была обещана твердо — сразу же после турнира, на котором сражался герцог.
Всю ночь до утра граф учил проникновенную речь, в которой рассказывал о трудной жизни орла в темнице, напоминал его светлости о счастливых днях детства, проведенных вместе, о первом бою, в котором отец его светлости посвятил графа в рыцари, о своих планах в отношении колдуна Шлавино… По мере приближения утра в душе нарастала спокойная уверенность в том, что все образуется. Завтра, завтра…
Назавтра на турнире герцог был убит.
Цветные флаги в городе сменились на черные, и с утра до вечера по улицам ходили толпами слуги в траурных одеждах, музыканты пели о доблестной жизни и славном конце храброго рыцаря фон Бёзе. На графа Эдельмута никто даже не взглянул. С почетом отвезли тело герцога домой, в родной замок Средьлугов, чтобы похоронить в фамильном склепе.
Сам не свой от горя, Эдельмут возвратился в свое графство. Теперь ничего не оставалось, как попытаться самому выдворить проклятого Шлавино из его замка и вообще с этого света. Едва Пауль и Марион вызвались сбегать на разведку, им было дано на то величайшее сиятельное согласие.
Примяв худые бока старенького ишачка, которого им одолжил горшечник Ханс, не евши и не пивши, дети ехали весь день. Только к вечеру достигли они замка Наводе. Усталые и голодные, проникли они через потайную дверку-и вот теперь…
Хррр… Хррр… — похрапывали оба рассказчика на стуле.
Перетащив обоих на кровать и укрыв пледами, Бартоломеус направился в конюшню.
— Куда ты? — испугалась Эвелина.
— Ничего страшного, всего только в Альтбург. Вернусь завтра с его сиятельством.
* * *
День выдался солнечный. По берегу озера, а затем по длинному мосту, соединявшему берег с замком, ехали два всадника. Один — уже знакомый всем граф Эдельмут, доблестный рыцарь, прогнавший из замка колдуна и вернувший несчастным его жертвам прежний облик. Другой — неизвестный никому блондин с горбатым носом и голубыми навыкате глазами.
Не понадобилось и стучать — ворота поспешно растворились.
Стоя на высоком крыльце во главе двенадцати фрейлин, принцесса Розалия с любопытством переводила взгляд с одного всадника на другого, с одного… О том, кто из них — кто, она узнала совсем недавно от Эвелины.
Вот оба остановились посреди двора и спрыгнули на землю.
Подхватив юбки, принцесса проворно сбежала по ступенькам и ухватила Эдельмута за плечи. Лицо старушки собралось глубокими морщинками сострадания.
— Дорогой мой, голубчик, не надо расстраиваться! Все образуется. Герцог фон Бёзе убит — какие пустяки! Зато я — я, принцесса Розалия, — жива. Мы все, все утрясем — не сойти мне с этого места!
Принцесса умела убеждать. В лице ее была такая страстная вера в свои слова, а во всем ее облике — такая вдохновенная решимость претворить их в жизнь, что лицо несколько приунывшего графа Эдельмута мгновенно просветлело.
— Благодарю ваше высочество, — склонился граф в глубоком поклоне, — что снизошли до несчастной жертвы колдовских чар и не хотите покинуть того, кто…
— О, нет, я не покину вас! — горячо воскликнула Розалия. И слеза скатились по ее щеке. — Уж я-то знаю, что значит быть жертвой зловредного Шлавино.
Взяв графа под руку, она решительно повела его за собой в покои башни. Вся шумная свита принцессы последовала за ними.
А горбоносый спутник графа, оставшись один, привязал коня к столбу, подозвал двоих из дворни, недоуменно глядевшей на него, сказал пару слов и скрылся в покоях.
Он вышел очень скоро, держа в руках лук и колчан со стрелами. Подождал еще некоторое время двоих, по его велению седлавших лошадей. Затем сунул за пояс остро отточенный топорик, вскочил на коня…
— Ну, Лошан, не боишься встретиться с чудовищем?
И поехал к воротам.
Двое слуг — также верхом и с топорами за поясом — двинулись следом.
* * *
Все трое сначала направились в деревню. Гигантского паука видели — один там, другой сям, третий совсем в другом месте. Два раза его пытались зарубить топорами. Но в обоих случаях паук сбежал. Он бегает очень быстро, уверяли жители деревни. Но, конечно, господам, если они верхом, нетрудно будет догнать…
Вчера у ручья нашли растерзанного зайца. А сегодня ночью — можете спросить сами — старая Гуцрун слышала, как кто-то — тяп-тяп, тяп-тяп — ходил по ее крыше. Гудрун не решилась выйти, но слышала, как кричал ее козлик. Можете сходить к старухе и попросить накормить вас супом из рожек и ножек — это все, что осталось от козлика.
— Проклятое чудовище… — слышалось со всех сторон.
— Что, господин поймает сегодня паука?
— Не обещаю, но постараюсь… — Пришпорив коня, Бартоломеус с помощниками покинул деревню.
Дальше они разделились. Вольф и Фукс направились по берегу в одну сторону, Бартоломеус — в другую.
