По пути я не увидел ни того, ни другого. Поняв, что мне предстоит убить много времени, я зашел в пивную и заказал бутылку имбирного пива, чтобы разбить комок, сгустившийся у меня в горле. Мой план, плох он или хорош, заключался в том, чтобы восстановить силы с помощью имбирного напитка, после чего вернуться на улицу и кружить в надежде встретить одного или другого. Больше всего я боялся, что бедняга Дэйр застанет Вудраффа на месте преступления, попытается вмешаться и поплатится за это жизнью. У него не было пистолета, столь необходимого для подобного противостояния.
Я без каких-либо происшествий кружил по улицам, превратившись из агрессивного преследователя в случайного наблюдателя. Я заглядывал в темные переулки и подворотни в надежде застигнуть Джека за работой, но вместо этого натыкался на банальные отношения проститутки и клиента и, смущенный вторжением в чужую личную жизнь, поспешно удалялся. Слава богу, ни одна парочка меня не заметила.
Наконец подошло время встречи с Дэйром, и народу на улицах поубавилось. Проститутки и их потенциальные клиенты все еще встречались, однако было очевидно, что даже самые ненасытные из ненасытных либо уже утолили свой сексуальный зуд, либо решили отказаться на сегодня от забав. Тут сыграла свою роль и ночная прохлада, ибо ни один мужчина не захочет подставлять свою голую задницу свирепому северному ветру; к тому же в такую погоду гораздо сложнее убедить член быть готовым. Я уныло брел по направлению к станции «Олдгейт-Ист», собираясь встретиться с профессором, чтобы отправиться куда-то в другое место, – и тут я его увидел.
Я узнал его по походке, быстрой, пружинящей, по-прежнему полной кипучей энергии, словно в топке его внутреннего двигателя жарко горел уголь; не посмотрев ни влево, ни вправо, не потрудившись оглянуться назад, он свернул к «Олдгейт-Ист», приземистому с остроконечной крышей зданию, похожему на элегантный загородный дом. Здесь и было место посадки в вагоны, а не дворец короля-солнце. И все-таки, стремясь хоть чем-то быть похожим на Версаль, здание гордо несло вывеску «МЕТРОПОЛИТЕН РЕЙЛУЭЙЗ» на фасаде, перенасыщенном элементами ампира, потому, что так можно было сделать, а не потому, что так нужно было сделать.
Замедлив шаг, я поспешно достал карманные часы и увидел, что времени уже двадцать восемь минут двенадцатого, следовательно, последний поезд прибудет через две минуты. Джек пришел сюда, чтобы кого-то встретить? В этом не было никакого смысла. Ни одна шлюха не приедет на работу последним поездом, перрон будет пуст. Чего тут можно ожидать, разве только, быть может, возможности сходить в уборную? Я заколебался, но тут мой взгляд оживился при виде фигуры, метнувшейся через Уайтчепел-роуд, совершенно беспрепятственно, поскольку гужевое движение стало совсем редким; по размашистой походке, стилю, изяществу и целеустремленности я узнал профессора Дэйра, в развевающемся на ветру твидовом пальто и низко натянутой на лоб широкополой шляпе, для защиты от того же самого ветра. Он торжествовал успех! Ему удалось остаться в деле, в то время как бедняга Джеб не справился со своей задачей. Вот он, настоящий герой, подумал я.
Профессор нырнул в здание станции, безоружный, и я понял, что должен поторопиться туда, чтобы в случае необходимости оказать поддержку и применить оружие.
Мне потребовалось меньше минуты, чтобы добраться до станции, но она оказалась пустынной. Метнувшись к билетным кассам, я увидел, что те уже закрыты, потому что отправляющихся поездов, на которые нужны билеты, уже не должно было быть. И кондуктор у турникета ушел, по той же самой причине, потому что компостировать билеты больше не потребуется. Я перебрался через ограждение с гораздо меньшим изяществом, чем можно было бы объяснить одной только спешкой, и, очутившись с противоположной стороны, побежал вниз по какой-то лестнице.
Вокруг меня огромные стальные балки поддерживали самое сложное кирпичное сооружение в истории человечества, бросая вызов векам, предлагая времени разрушить их и сознавая, что в этом споре победа будет за ними. Меня поглотила тишина, царящая перемежающимися полосами света и тени, созданными электричеством, явлением для Ист-Энда редким.
Ступени вели к железному мосту, перекинутому через проходящие внизу железнодорожные пути, и я сбежал по ним среди затейливого переплетения массивных балок, скрепленных заклепками размером с кулак и покрашенных блестящей черной краской. Казалось, меня поглотила сама Промышленная Революция, и я слышал отголоски своих шагов, отражающиеся от железной решетки под ногами. Эхо звучало повсюду, ибо я попал в подземелье, больше похожее на собор, а не на железнодорожную станцию, перекрытое стеклянным сводом, в настоящий момент черным ввиду отсутствия солнечных лучей, проникающих сквозь него, опирающимся на ажурные стальные арки, а воздух вокруг был насыщен тяжелым запахом гари, ибо паровые двигатели пожирали уголь в чудовищных количествах, изрыгая дым, сажу и копоть, которые уже успели придать сверкающему сооружению древний вид, с черными подтеками, которые появлялись на стекле и полированной плитке гораздо быстрее, чем рассчитывали архитекторы. Подойдя к огромной лестнице, я сбежал вниз по сияющему мрамору и очутился на бесконечной платформе, расположенной в двух футах над рельсами. Это обширное пустынное пространство было населено одним лишь беспорядочным сплетением теней, но вдалеке, в самом конце платформы у входа в тоннель, по которому мчатся могучие поезда, стояли два человека.
Казалось, они сошлись в примитивном единоборстве, подобно двум древним жрецам, столкнувшимся из-за контроля над своей религией: человек науки и рационального мышления и человек чистой ярости, обладающий даром действовать в такой степени, что поистине превращается в одно действие. Человек из будущего, человек из прошлого. То, откуда мы пришли, против того, куда мы идем. Неужели они действительно схватятся друг с другом? Боже милосердный, каким будет исход этого противостояния: опыт и мускульная сила подполковника Вудраффа против более крупных размеров профессора Дэйра? На стороне Вудраффа особые приемы, на стороне профессора физические габариты и вес. Подполковник будет действовать стремительно и жестоко, однако на стороне Дэйра будет сознание собственной правоты, и хотя Бога не существует, я чувствовал, что если б Он существовал, Он бы поддержал профессора. В противном случае я приду на помощь Дэйру, вооруженный верным двуствольным пистолетом, который я достал из кобуры и взял в руки так, чтобы большой палец лежал на обоих курках, готовый быстро взвести их. Я подам свой слабый голос за цивилизацию, правосудие, обездоленных несчастных, по которым никто не скорбит, и все высокоморальные благородные дела, за которые сражалось человечество. Разумеется, в том случае, если я не забуду взвести курки.
Я побежал к противникам, которые, как я мог видеть, кружили друг вокруг друга – коварные соперники, поставленные перед дилеммой: что лучше, напасть первым или нанести ответный удар. В это мгновение Вудрафф принял решение. Он выбрал нападение.
Подобно тарану, подполковник вложил в свои бедра всю силу и устремился на профессора. Как оказалось, тот не был готов к подобному натиску. Не удержавшись, Дэйр отступил назад, но тотчас же пришел в себя, хотя и без особой уверенности, и противники встретились, разлетелись от удара при столкновении, снова сошлись, сцепились, размахивая руками, переступая с места на место, пытаясь найти удобное положение, оба настроенные на то, чтобы расправиться друг с другом. Это был не бокс; я видел бокс и восхищался его научным подходом. Здесь же не было никакой науки – только голая сила, приложенная против силы, ум, схлестнувшийся с другим умом. Через какое-то мгновение подполковник, применив прием, оказался под своим более крупным противником, обхватил его и швырнул на землю. Профессор упал изящно, откатился в сторону и тотчас же поднялся на ноги, лицом к противнику, не успевшему развить свое преимущество. Они снова сошлись, размахивая руками и ногами, дергая головами, пытаясь обмануть друг друга и что-то схватить. Я сообразил, что они слишком сблизились, чтобы обмениваться классическими ударами, поэтому все определялось силой захвата и скользким коварством освобождения.
