– Не стреляй, Басурман, это я!
– А, – стволы ружья расслабленно поднялись кверху, – ты… А я-то уж обрадовался: сейчас, думаю, еще одного прихлопну. Это он от тебя так улепетывал?
– От нас, – пробасил сзади Бармалей. Он держал на согнутой руке Машку. Ольга Валиева держалась за его второй рукав, глядя по сторонам испуганными, глубоко запавшими глазами. Рубашка Бармалея насквозь пропиталась кровью, разбитую физиономию страшно разнесло, но, если не вдаваться в детали, в целом он сильно смахивал на памятник воину-освободителю.
– Фу-ты, ну-ты, – сказал Басурман, садясь на стене верхом и кладя ружье поперек. – Слышь, Бармалей, кто это тебе рожу разрисовал?
Юрий переводил взгляд с одного на другого и никак не мог понять, что происходит. Они вели себя, как парочка сбежавших с уроков школяров.
– Мужики, – сказал он наконец, – кончайте базар. Уходить надо. Тезка, отвезешь их домой?
– Не вопрос, – отозвался Бармалей. – А ты?
– А я пока побуду здесь, – ответил Юрий. – У меня тут дела.
– Дела, – проворчал Бармалей. – Смотри, чтобы тебе башку не отвинтили за эти твои дела.
– Буду стараться, – пообещал Юрий. – А ты не забудь передать нашим, чтобы разъезжались, и поскорее. Давай, тезка. Мы с тобой сегодня хорошее дело сделали. Главное, чтобы нас теперь за это не упекли.
– Угу, – сказал Бармалей и ушел, неся на руках Машку. Ольга Валиева послушно двинулась за ним, забыв даже попрощаться с Юрием.
Когда шум моторов стих вдали, Юрий нашел дырявый навес, под которым были свалены пустые ржавые контейнеры, и присел на какую-то вросшую в землю чугунную станину, положив пистолет на колено. Слегка отклонившись назад, он нащупал плечом опору, привалился к ней, закурил и стал ждать, слушая, как монотонно шуршит по ржавой жести бесконечный осенний дождь.
Через некоторое время возле него откуда-то возник таксист Василий Копылов. Юрий взглянул на него с усталым любопытством: он ждал совсем другого человека. Копылов немного повздыхал, потоптался и наконец неуверенно присел рядом. Юрий слегка подвинулся, давая ему место, и протянул Копылову открытую сигаретную пачку. Тот благодарно кивнул, – вытянул из пачки сигарету и тоже закурил. Некоторое время они молча дымили, а потом Копылов негромко сказал, глядя в сторону и вертя в пальцах сигарету:
– Ты, это… Ты извини меня, Юрок. Как-то я тогда не подумал…
– Бог простит, – коротко ответил Юрий. – Ты что здесь делаешь?
– Да это все Бармалей. Останься, говорит. В Москву, говорит, его отвезешь и вообще посмотришь, что да как… А я что? Я – пожалуйста. Слушай, а ты крутой мужик. Я таких в натуре и не видал никогда. Как ты их, говноедов этих…
Он еще что-то говорил, все больше увлекаясь и горячась, но Юрий перестал слушать. Он думал о Тане, и о Лене Арцыбашевой, и о своем школьном друге Цыбе, и о многих других людях, которые навсегда ушли из его жизни. Он думал о том, что в жизни все идет совсем не так, как хотелось бы, и все победы на вкус почему-то совершенно неотличимы от поражений, а оружие, сколько бы ты его ни выбрасывал, неизменно возвращается и снова намертво прикипает к ладони. Он почти задремал под неумолкающую болтовню Копылова, но какая-то часть мозга оставалась настороже, и он выпрямился и открыл глаза за секунду до того, как Копылов озадаченно замолчал.
За забором послышался мягкий рокот мотора, и через несколько секунд в ворота въехала неприметная серая “девятка”. Юрий положил ладонь на рукоять пистолета, но Разгонов приехал один, и его руки были пусты. Юрий вышел из-под навеса и двинулся навстречу майору. Он заметил, что глаза Разгонова не отрываются от его руки, в которой был зажат пистолет, и убрал оружие в карман.
– Поздравляю, – протягивая руку для пожатия, сказал Разгонов. – Хорошая работа.
Его рука на некоторое время повисла в воздухе, затем он опустил ее, продолжая как ни в чем не бывало улыбаться.
– Работа как работа, – ответил Юрий. – Мне только не совсем понятно, чья она.
– Так уж и непонятно. – Разгонов улыбнулся еще шире, и Юрий подумал, что, если майор растянет губы еще чуть-чуть, концы его улыбки сойдутся на затылке и верхняя половина головы просто отвалится. – Скажем так: наша. Звучит скромно, демократично, а главное, целиком и полностью соответствует действительности. Успех вдохновляет, не правда ли? Вдохновляет на новые свершения.
– Пошел ты на хер, – устало сказал Юрий. Сзади незаметно подошел Копылов и тронул его за рукав.
– Слышь, Юрок, – сказал он, – у тебя с этим что? Ты смотри, он ведь…
– Эй, приятель, – перебил его Разгонов. – Ты что, не видишь, что люди разговаривают? Иди-ка лучше посмотри, что с моей телегой. Глохнет почему-то. Может, холостых надо добавить или еще что”.
– Иди, – сказал Юрий в ответ на вопросительный взгляд Копылова. – Я сам знаю, что он мент.
Копылов послушно отошел к машине и поднял капот.
– Странный парень, – задумчиво сказал Разгонов, проводив его долгим внимательным взглядом. – Ну, так как же, Юрий Алексеевич? Будешь на меня работать?
– Раньше ты предлагал работать на твою контору, – ответил Юрий. – А теперь, значит, на тебя лично? Завел собственное дело?
– Не придирайся к словам, – проворчал Разгонов. – Ты отлично понимаешь, что я имел в виду. Погоны на тебя, естественно, никто не наденет. Будешь внештатным.., некоторое время. Ты пойми, это же нужное дело! Бандиты нас теснят, а закон вяжет по рукам и ногам. Мы ловим, а суды выпускают… Выпускают, когда надо расстреливать на месте без суда и следствия!
– Ты никогда не думал о том, что это скользкая дорожка? – спросил Юрий.
– Не тебе меня учить, – высокомерно ответил майор. – Сколько народу ты замочил собственноручно? Если ты намерен морализировать, я вынужден тебя огорчить: тебе практически не из чего выбирать. Либо работа под моим руководством, либо уголовное дело, которое буду вести я.
– А ты не боишься того, что я могу рассказать на суде? – спросил Юрий.
– На каком суде, чудак? Не будет никакого суда! Ты до него просто не доживешь. Получишь пулю при попытке к бегству, вот тебе и весь суд. И не смотри на меня, как солдат на вошь. Ничего у тебя не выйдет. Все материалы по твоему делу лежат у меня в сейфе, так что, если я исчезну, с тобой даже разговаривать никто не станет.
Копылов для виду ковырялся под капотом, пытаясь подслушать разговор. До него долетали только бессвязные обрывки. Кощей, кажется, угрожал Филатову судом и даже смертью… Это надо же, Кощей – мент! Кто бы мог подумать…
Умелые руки Копылова действовали словно сами по себе. Один сильный рывок, и рычаг, приводящий в движение стеклоочистители, соскочил с шарнира. Еще рывок, и трубка стеклоомывателя бессильно повисла, уронив на землю несколько капель моющего средства. За ней последовал резиновый патрубок, присоединенный к бачку с тормозной жидкостью. Копылов окинул дело своих рук удовлетворенным взглядом и аккуратно закрыл капот.
