Джорджетт поморщилась.
— Я хочу тебя поблагодарить. Макса нет дома, и я не знаю, что бы мы делали, если бы ты не взяла все в свои руки. Боюсь, от меня в кризисной ситуации мало проку.
Джоли посмотрела на Джорджетт, посмотрела по-настоящему, и впервые в жизни увидела реальную женщину. Печальную, хрупкую — и невероятно прекрасную даже в ее пятьдесят с большим хвостиком. Не чудовище, не злую порочную ведьму.
— Мне очень помогла Меллори, — сказала Джоли. — Думаю, мыс ней обе унаследовали от папы организаторские способности.
— Луис тебя очень любил.
«Не смей плакать!»
— Я никогда не смогу забыть, как увидела вас вдвоем, вы занимались любовью в старой хижине в лесу, и это было в тот самый день, когда убили мою мать.
— Да, я знаю. И твой отец понимал твои чувства. Он сожалел… мы оба о многом жалели.
Джоли повернулась и снова вышла на балкон. Джорджетт последовала за ней. Женщины остановились рядом.
— Белль-Роуз — прекрасное место, мне очень нравилось здесь жить, — сказала Джорджетт. — Но с Луисом мне бы везде понравилось.
— Вы его по-настоящему любили? «Иногда правда причиняет боль».
— Хочу, чтобы ты знала: я собираюсь сказать Максу, что нам следует уехать из Белль— Роуз. Меллори осенью уедет на учебу в колледж, а Кларис, наверное, выйдет за Ноуэлла Ландерса. Макс наверняка останется в Белль-Роуз, но мне и Перри, думаю, лучше уехать. Может быть, мы вернемся в Новый Орлеан.
Джоли воззрилась на Джорджетт. Что-то странное было в выражении ее лица, во взгляде. Она что-то скрывала. Но что?
— Вы знаете, кто убил мою мать и тетю? — спросила Джоли.
Молчание.
— Ведь Лемар Фукуа их не убивал?
Джорджетт кивнула.
— И Гар Уэллс тоже их не убивал, так ведь?
— Не убивал.
— Тогда кто это сделал?
Молчание.
— Скажите мне сейчас или позже — Максу. Джорджетт поникла, как тепличное растение. Казалось, она сознает, что не может и дальше хранить свои секреты.
— Поначалу я… я, как и многие другие, думала, что Одри и Лизетт убил Лемар.
— Когда вы впервые поняли, что он не был убийцей?
— Не могу сказать точно. Это не было осознанным пониманием. Во всяком случае, сначала. У меня появились подозрения, но я не хотела им верить.
Джоли закрыла глаза, моля Бога дать ей силы вынести правду и найти способ жить с этой правдой, какой бы она ни была. Ее мышцы сковало напряжение.
— До недавнего времени я не позволяла себе даже обдумывать такую возможность всерьез. — Джорджетт понизила голос почти до шепота: — До тех пор, пока вы с Тероном не решили добиваться пересмотра дела. Ты вернулась в Белль-Роуз и оказалась настолько похожей на Лизетт…
В открытую дверь спальни Джоли заглянул Перри:
— Джорджи, вот ты где! А я-то удивлялся, куда ты подевалась.
Джорджетт ахнула и поднесла к губам дрожащую руку.
— Я тебя оставлю, попытаюсь отвести Перри обратно в его комнату. Когда он пьян, с ним не очень приятно общаться.
Джоли схватила Джорджетт за запястье:
— Подождите!
— Не сейчас. — Голос Джорджетт изменился, теперь в нем слышалась настойчивая просьба. — Позже.
Она бросилась к брату, обняла его за талию и попыталась развернуть к двери, чтобы вывести из комнаты.
— Что ты ей рассказывала? — спросил Перри. — Кажется, вы с ней очень мило беседовали, прямо как две подружки.
— Я благодарила Джоли за то, что она обо всем позаботилась и все уладила, — ответила Джорджетт. — Пойдем, Перри, я провожу тебя в твою комнату. Тебе нужно поспать. Ты почувствуешь себя лучше, если…
Перри резко высвободился, оттолкнул сестру и решительно направился к Джоли, которая стояла на балконе и смотрела вдаль. От резкого толчка Джорджетт пошатнулась и схватилась за дверь, чтобы не упасть, потом протянула руку к Перри, но он был уже далеко.
— Перри!
Джорджетт поспешила за братом, но не успела его догнать. Двигаясь на удивление проворно для пьяного, он устремился к Джоли, схватил ее за руки, развернул так, что ее руки оказались заломленными за спиной, и, до того как Джорджетт успела его догнать, зажал ее шею в сгибе своего локтя.
— Лизетт, неужели ты думаешь, что это тебе так и сойдет с рук?
— Перри, не надо! — закричала Джорджетт.
— Иди к себе, Джорджи, — сказал Перри. — Я решу нашу маленькую проблемку. Я ведь всегда все для тебя улаживал, не так ли? Разве я не обставил смерть Жюля Труассана как самоубийство, после того как ты его задушила? Разве я не позаботился для тебя о Филиппе?
Джорджетт ахнула:
— О Господи, не может быть! Только не Филипп!
— Конечно, я это сделал. Филипп тебя разочаровал, мы оба на него полагались, а он нас подвел. Он растратил деньги, и если бы его посадили в тюрьму, он бы и нас потянул на дно. Я просто помог ему поступить, как поступил бы благородный человек.
Мозг Джоли работал с бешеной скоростью, осмысливая информацию, которая на нее свалилась.
— Вы убили Филиппа Деверо?! А я думала, он совершил самоубийство.
«И про Лемара Фукуа тоже все думали, что он совершил самоубийство. О Боже! О Боже!»
Перри сильнее сдавил горло Джоли в сгибе локтя, на долю секунды она даже лишилась возможности дышать. Она извивалась, пытаясь освободиться и вдохнуть.
— Отпусти Джоли, — взмолилась Джорджетт. — Ты делаешь ей больно.
— С какой стати ты ей помогаешь? — спросил Перри. — Ты что, собиралась ей рассказать, что это я убил Одри и Лемара? Мы же никогда не выдавали друг друга. Даже когда я повесил Жюля на люстре в его кабинете, чтобы его смерть выглядела как самоубийство. И когда я убил Филиппа выстрелом в голову, ты никому об этом не сказала. И когда я убил Лизетт, Одри и Лемара, ты тоже не рассказала ни единой душе.
Джоли принялась молиться так истово, как не молилась никогда в жизни.
— Зачем вы их убили?
— Кого? — спросил Перри.
Он потащил Джоли к перилам балкона.
— Мою мать, тетю Лизетт и Лемара.
Джорджетт подбежала к балконным дверям.
— Перри, вернись в комнату, прошу тебя.
— Обязательно, Джорджи, как только избавлюсь от Лизетт.
— Лизетт умерла, — напомнила Джорджетт. — Это Джоли, а не Лизетт.
— Я тоже сначала так думал. — Перри прижал Джоли к металлическим перилам балкона. — Но это Лизетт. Она нарочно вернулась, чтобы меня мучить. Она хочет меня наказать за то, что я сделал. Но я могу снова ее убить. И на этот раз она больше не вернется.
