Двери скриптория отворились, и к Бертрану, стуча башмаками по каменному полу, поспешил другой каноник.
— Ваша милость!
— Тихо! — Бертран бросил на него укоризненный взгляд и приложил к губам палец.
Каноник понизил голос:
— Извините, что прервал вас, ваша милость, но там прибыли господа. Желают вас видеть. Я предложил им подождать, но они… — Услышав в коридоре стук кованых сапог, он испуганно повернулся.
В скрипториум вошли десять королевских гвардейцев в кольчугах и алых туниках. Одиннадцатый, среди них, был невысокий, худощавый, в черном одеянии.
— Министр де Ногаре, — пробормотал архиепископ, превозмогая неожиданно возникшую сухость во рту. Скрип перьев сзади прекратился, школяры с любопытством глазели на удивительных гостей. — Продолжайте урок, — приказал Бертран канонику и поспешил к Ногаре. — Министр! Чем обязан столь неожиданному визиту? — Он старался, чтобы его улыбка выглядела натуральной.
— Прошу вас поехать со мной, — ответил Ногаре, не удосужившись приветствовать архиепископа как подобает.
Улыбка Бертрана растаяла. Он насупился.
— Что-то случилась?
— Не случится, если вы поедете со мной.
Бертран помрачнел еще сильнее.
— Но я занят. У меня сегодня важная встреча с епископами. Они провели в пути несколько дней, и я не могу отбыть без важной причины.
— Причина важная, архиепископ Гот. С вами желает говорить король. По неотложному делу.
— Король?
— Король Филипп ждет вас здесь неподалеку, за стенами города. — Ногаре сделал жест к открытой двери. — Пойдемте же.
Бертран оглядел гвардейцев, которые расступились, пропуская его, чуть помедлил и последовал за министром.
Спустя полчаса после мучительной тряской езды в крытой повозке, где, кроме него, сидели два молчаливых гвардейца, Бертрана высадили в широком зеленом поле, далеко за городскими стенами. Впереди возвышался великолепный шатер из алой ткани. Нескончаемая боль в желудке, преследовавшая его уже несколько лет, усилилась. Такое случалось всегда, когда он тревожился. Ни слова не говоря, Ногаре повел архиепископа в шатер, где его ждал король Филипп.
Собор Бордо, королевство Франция 23 марта 1305 года от Р.Х.
— Нет. Его милость нельзя беспокоить.
— Но мне необходимо поговорить.
— Придите завтра, испросите аудиенции.
Дверь захлопнулась. Уилл отошел, недовольно глядя на Робера, грызущего у стены яблоко.
— Сказал бы что-нибудь. Поддержал меня.
Робер вышел из тени, вытирая рот. Бросил огрызок на пустынную площадь.
— Я же говорил: нас не пустят. Уже поздно. Он, наверное, спит.
— Сейчас только закончилось вечернее богослужение, — ответил Уилл, спускаясь по ступенькам. При лунном свете стены величественного собора были совершенно белые. Горгульи и ангелы примостились на своих цоколях как призраки. По темному небу плыли клочья облаков. — Ну что ж, попробуем иначе.
Робер осторожно последовал за ним. Они были облачены в кольчуги, скрывавшие надетые поверх туники и шерстяные плащи.
Уилл прошел вдоль собора и остановился у калитки в стене, за которой, возможно, находился сад или двор.
— Вход для слуг, — пробормотал он, поворачиваясь к Роберу. Затем осторожно повернул железное кольцо. Оно скрипнуло, но дверь не пошевелилась. — Заперто.
— Найдем ли мы там архиепископа? Откуда ты знаешь, что он живет здесь? Сейчас многие епископы имеют жилище за пределами церквей.
— Наш приятель сказал, его нельзя беспокоить. — Уилл отошел и внимательно осмотрел стену. — Он там, я уверен.
— Давай подождем до утра. Несколько часов, какая разница. — Робер тоже оглядел стену снизу доверху. — Уилл, нам уже не по пятнадцать.
— Что, струсил? — Уилл вспыхнул улыбкой, затем разбежался и ударил плечом в дверь.
Робер тихо выругался, когда из голубятни взлетела пара белых голубей. Уилл ударил снова. На третий раз замок не выдержал и дверь распахнулась. Он успел придержать ее, прежде чем она хлопнула, и быстро вошел, потирая ушибленное плечо. Во дворе выхватил меч. К зданию, стоявшему позади собора, вела дорожка, обложенная по краям крупными камнями. Во дворе находилось еще несколько строений, но это было самое большое.
Робер аккуратно прикрыл за собой дверь и с мечом в руке последовал за Уиллом.
— Ты его так и не починил?
— Что? — рассеянно пробормотал Уилл.
— Свой старый меч.
Они неслышно двигались по проходу. Уилл бросил взгляд на меч. Сломанный фальчион лежал в комоде его опочивальни в королевском дворце, завернутый в старую рубаху. Он давно хотел отнести его оружейнику, но так и не собрался. Что-то мешало ему это сделать. Он не мог понять причину, пока не осмотрел меч внимательно еще раз, не так давно, и не заметил въевшиеся в рукоятку частички высохшей крови. Сдирая их ногтем, он догадался — это кровь неведомого тамплиера, убитого им в Фолкерке. Пусть фальчион остается сломанным. Ему захотелось объяснить все Роберу, но впереди послышались быстрые шаги.
Появился служка в серой сутане. С факелом в руке он направлялся к сломанной двери. Уилл преградил ему путь.
Служка вскрикнул и уронил факел.
— Отведи нас к архиепископу Готу, — приказал Уилл, прижимая к его горлу лезвие меча. — Быстро!
Служка развернулся и нетвердой походкой направился назад. Уилл шел сзади, прижимая острие меча к его спине. Робер двигался рядом. Они пересекли омываемую лунным светом лужайку и вошли в здание. Было уже поздно, все спали перед службой полуночия.[24]Кто-то мелькнул в коридоре впереди, и служка остановился, но Уилл поощрил его легким толчком острия, и он двинулся дальше. Наконец они остановились у массивной резной двери на верхнем этаже.
— Прошу вас, — взмолился служка. — Не надо.
— Пошли.
Дрожащей рукой тот толкнул дверь.
В покоях было темно и пахло ладаном. Неизвестно откуда доносился шепот. Взгляд Уилла двинулся по комнате. Смятая постель, один комод, другой, высокие серебряные подсвечники, черная занавесь со множеством вышитых золотых крестов. Он подошел, и шепот сделался громче. Оставив Робера сторожить пленника, Уилл раздвинул занавесь.
Кто-то негромко вскрикнул и повернулся к нему лицом. Бертран де Гот преклонял колени перед небольшим алтарем, драпированным белой тканью. Рядом с Библией в черном кожаном переплете находилась дымящаяся кадильница. Луч луны высветил тонзуру архиепископа. Он испуганно смотрел на пришельцев.
— Извините меня, ваша милость, — простонал служка, падая на колени. — Эти разбойники заставили меня привести их сюда.
