— Что я пропустила, Жак?
И тоже почувствовала это — ощущение беспокойства в естественной гармонии природы, силу, нарушающую баланс земли.
Она увидела, как Жак резко перевел дыхание, его темные глаза, так похожие на глаза Михаила, заблестели внезапной жестокостью.
— Уноси ноги, Рейвен. Беги. Быстро. Не оглядывайся. Найди укрытие от солнца и дождись Михаила.
— Я могу помочь тебе.
Ужас разрастался у нее в груди. Что-то страшное угрожало им, и даже Жак боялся этого. Но Рейвен не могла найти в себе силы убежать и оставить деверя одного перед лицом опасности.
— Я не могу уйти, Жак.
— Ты не понимаешь. Твоя жизнь более ценна, чем моя, чем священника — чем любого из нас. Ты наша единственная надежда на будущее. Уйди. Не заставляй меня обманывать ожидания брата.
Нерешительность боролась в ней с совестью. Отец Хаммер медленно появился в поле ее зрения. Он выглядел еще более хрупким, чем она запомнила. Все его лицо было опухшим от побоев, его с трудом можно было узнать. Впервые он выглядел на свои восемьдесят три года.
— Уходи, Рейвен! — прошипел Жак, медленно оборачиваясь кругом и не бросая ни единого взгляда на приближающегося священника.
Жак беспокойно бегал глазами.
— Ты должна сейчас же уйти.
В поле их зрения появился еще один мужчина. Он был поразительно похож на Евгения Словенски, но моложе, и волосы у него были светлые. Он шел позади священника, подталкивая его в спину.
Священник споткнулся и осел на одно колено, попытался подняться и упал ничком, испачкав лицо в грязи. Человек сзади пнул его ногой.
— Поднимайся, старик, черт тебя подери. Вставай, или я убью тебя там, где лежишь.
— Прекратите! — закричала Рейвен, слезы выступили у нее на глазах. — Отец Хаммер!
И она, не думая, сбежала по ступенькам.
Жак прыгнул вперед и отрезал ей путь с такой скоростью, что превратился в расплывчатое пятно, и грубо толкнул обратно к крыльцу.
— Это ловушка, Рейвен. Уходи отсюда.
— Но отец Хаммер! — протестующее крикнула Рейвен.
— Идите сюда, леди, — рявкнул человек, как две капли воды похожий на Словенски.
Он наклонился, схватил священника за воротник и поставил на колени. У горла отца Хаммера блеснуло лезвие ножа.
— Я убью его прямо сейчас, если вы не сделаете, что я скажу.
Жак развернулся, красные огоньки зажглись в глубине его глаз. От его низкого предупреждающего рычания по спине Рейвен прошла дрожь, а у напавшего на священника человека краска схлынула с лица.
Вокруг них поднялся ветер, закруживший листья и ветки у ног Жака. Неизвестное создание материализовалось из ниоткуда, с силой ударив его в грудь и отбросив прямо в ствол дерева.
Рейвен закричала.
Михаил! Где ты?
Иду. Убирайся оттуда.
Жак и немертвый били друг друга о древесные стволы. Резали когтями, рвали и раздирали клыками. Ветки ломались под весом их тел. Эти двое, сцепившиеся в смертельной схватке, непрерывно видоизменялись. Вампир, набравший полную силу после только что совершенного убийства, бросался на Жака, нанося ему кровавые раны.
Беги, Рейвен. Ему нужна ты, предупредил Жак. Уходи, пока можешь.
Она слышала тяжелое дыхание Жака, видела, как он слабеет. За всю свою жизнь Рейвен ни разу ни на кого не нападала, но сейчас Жак попал в беду.
Поторопись, Михаил.
Отчаяние сквозило в ее послании. Рассвет окрасил небо, когда она бросилась на спину вампира, стараясь оторвать его от Жака.
Нет, назад!
Крик Жака был резким и властным, но в нем был ужас.
Не надо, Рейвен! — издалека повторил приказ Михаил.
Нет, женщина, не делай этого! — свирепо прошептал в ее голове голос Грегори.
Не понимая почему, но будучи уверенной, что находится в смертельной опасности, Рейвен попыталась спрыгнуть. Но вампир протянул руку и крепко схватил ее за запястье, его глаза загорелись триумфом. Острые зубы впились в ее руку, и он с жадностью начал пить темную горячую кровь. Рука загорелась, ее пронзила боль, как будто к этому месту приложили докрасна раскаленное клеймо. Кожа была разорвана, и зияющую рану продолжали терзать клыки.
Михаил и Грегори одновременно нанесли ментальный удар по горлу вампира. Хотя нападение было не слишком успешным, ведь они были далеко, эта совместная попытка вышибла дух из немертвого. А Жак с удвоенной яростью врезал вампиру, оттесняя его назад, отталкивая от Рейвен, и она снова ощутила себя свободной. Хлынувшая кровь окрасила траву в алый цвет, и на мгновение сражающиеся замерли, повернувшись в ее сторону.
— Закрой рану! — ощерился вампир.
Рейвен, ты умрешь от потери крови, постарался спокойно сказать Жак, чтобы она поняла всю серьезность ситуации.
Вампир нанес удар, вспарывая живот Жака, вынуждая его опустить руки, чтобы защитить себя. Голова вампира вытянулась в длинную морду наподобие волчьей, и он впился Жаку в горло, разрывая его.
Рейвен закричала и всем телом набросилась на вампира, нанося яростные удары по его спине и плечам. С презрением он отбросил тело Жака, которое осталось лежать неподвижно. Он притянул запястье Рейвен к своей пасти, его глаза улыбались ей, когда он осознанно медленно провел языком по ране, закрывая ее. Ее тело и разум восстали, в животе все перевернулось от нечистого прикосновения.
— Запомни, смертный, она моя, — скомандовал он человеку, похожему на Словенски. — Этой ночью я приду за ней. Укрой ее от солнца.
Вампир отпустил ее и взмыл в небо. Рейвен шатко направилась к обездвиженному Жаку, смачивая руки слюной.
— Вампир убил его, — истерически закричала она.
Одновременно она запустила руки в землю и набрала полные пригоршни грязи.
— О господи, он умер. Ты позволил убить его!
Закрывая Жака своим телом, как щитом, чтобы никто не видел, что она делает, Рейвен закрыла рану на горле Жака землей, смочив ее в своей исцеляющей слюне.
Пей, Жак, сейчас же, потому что только так ты сможешь продержаться до прибытия Грегори и Михаила.
Прижимая запястье к его рту, Рейвен продолжала рыдать.
Михаил! Жак смертельно ранен и лежит на солнце.
Она почувствовала приближение человека и осторожно отняла свое запястье. Жак был очень слаб, питался вслепую и едва не пропустил намек. Он потерял слишком много крови.
Рейвен прикрыла его голову своей кофтой и наклонилась — словно для того, чтобы сказать последнее прощай.
Не подведи меня, Жак. Ты должен выжить. Ради меня, ради Михаила, ради всех нас. Не позволяй им одержать верх.
