чтобы я видела его лицо. – Я не уверен, что ты понимаешь. – Его взгляд неподвижен, нежен и серьезен. – Ты чего-то хочешь, пташка? Оно твое. Если дело касается тебя, деньги не имеют значения. Что бы ни сделало тебя счастливой – оно того стоит.
Мне не должно такое нравиться. Я не меркантильный человек, и деньги для меня не важны.
Но щедрость Джейми и его желание сделать мне приятно? От этого я таю.
– Я куплю тебе это платье, и никаких возражений. Я накуплю тебе еще кучу всего, и насчет этого ты тоже возражать не будешь. – Его взгляд прикован к моему. – Хорошо?
Я молча киваю, пытаясь не улыбнуться при виде его самодовольного командирского выражения. Блаженство. Кажется, это чувство называется так.
– Хорошо. – Он крадет у меня еще один поцелуй, а потом возвращается на диван, и я тысячный раз поражаюсь, с какой мощью и грацией он двигается. Не думаю, что мне когда-то это надоест. Он указывает подбородком на примерочную. – А теперь переоденься, и я поведу тебя обедать.
Я прячу улыбку. Миранда снова возникает из ниоткуда, делает необходимые пометки и втыкает булавки, чтобы окончательно подогнать размер, а потом помогает мне вылезти из платья. Я завязываю шнурки, когда на телефон приходит имейл. Это может быть Айви Мэтьюс, так что я проверяю сообщение, но когда вижу, кто его прислал, все у меня внутри падает.
Мы можем поговорить? Я писал тебе, но, похоже, ты сменила номер.
У меня дрожат руки, и я вцепляюсь в телефон, снова и снова перечитывая сообщение.
– Пиппа? – низкий голос Джейми доносится из-за занавесок. – Все в порядке?
Я понимаю, что сижу здесь уже довольно долго. Сколько я пялилась на это сообщение, застыв на месте? У меня к горлу подступает комок, и я сглатываю. Меня все еще трясет от злости.
– Я могу войти?
Он как будто чувствует, когда я расстроена.
– Да, – тихо отзываюсь я.
Он входит в небольшое пространство.
– Что происходит?
В его голосе столько заботы, столько тревоги, что я просто ломаюсь.
– Зак написал мне, – говорю я ему и показываю телефон. Во мне закипают ярость и отвращение, и я тяжело вздыхаю. – Он написал мне, когда ты вернулся из поездки, но я его заблокировала. – Мое сердце грохочет в груди, пока Джейми читает письмо, уткнувшись в телефон. – Я не хочу с ним разговаривать. Я не понимаю, почему он мне пишет. – Я мотаю головой в разные стороны. – Мне это не нужно.
– Почему ты не сказала?
– Я заблокировала его. Думала, он отстанет. – Я делаю глубокий вдох, пытаясь прогнать жгучую злость на Зака, но ничего не получается. – Это было накануне встречи на студии с Айви. Мне просто хотелось забыть о нем и сосредоточиться.
Он вздыхает.
– Да. Понимаю. – Он снова оборачивается ко мне с внимательным взглядом. – Ты можешь говорить мне о таких вещах. Мы со всем разберемся вместе.
Я поднимаю на него глаза, и он с беспокойством смотрит на меня.
– Я знаю. – Я хватаю свой телефон, открываю его письмо и блокирую адрес. – Вот, – говорю я Джейми с решительным кивком. – Надо держать окна закрытыми, если в следующий раз он решить воспользоваться голубиной почтой.
У него вырывается отрывистый хриплый смех, он легко и быстро целует меня в щеку, и мы идем договариваться с Мирандой. Никто из них, конечно, не называет мне стоимость платья, а мы с Мирандой назначаем время, когда я смогу прийти за ним после подшивки.
Когда мы с Джейми прощаемся с ней, она наклоняется ко мне:
– Нижнее белье к платью прилагается, – она с заговорщицким видом подмигивает, и я неловко ей улыбаюсь. Миранда милая, но не уверена, что хочу доверять ей покупку нижнего белья.
После обеда мы идем домой, чтобы Джейми успел поспать перед игрой, а мы с Хейзел переписываемся по поводу мероприятия в Уистлере. Она формально является частью команды, так что тоже приглашена.
Эм. У нас проблемы, пишет она. Я только что увидела список гостей.
??? – реагирую я. Когда я проверяла последний раз, финального варианта еще не было.
Переслала тебе письмо. Они все еще пытаются продать последние столы. Стол номер 16 может стать проблемой.
У меня пиликает телефон. К горлу подступает знакомая тошнота, когда я вижу, кто будет сидеть за столом номер 16.
Зак Хэнсон.
Глава 62. Джейми
ЭТИМ ВЕЧЕРОМ арена заряжена энергией ярости. Игроки, тренеры, фанаты – все на взводе, включая меня.
Он написал ей. Воспоминание о том, как изменилось выражение лица Пиппы этим утром, стоит у меня перед глазами. Моя кровь кипит от гнева. Пиппа моя, а он имел наглость связаться с ней.
Перед игрой она нехотя показала мне список приглашенных. Он будет на вечере, и я знаю, что это из-за нее.
– Ты можешь не идти, – сказал я ей. Мое присутствие обязательно, но ее нет.
Но вместо того чтобы трусить, она раздула ноздри и вскинула подбородок, а ее глаза засверкали решительностью.
– Я пойду. Я не позволю ему меня запугать.
Черт, бедное мое сердце! Пиппа держит его в своей мягкой ладошке.
Второй вратарь на льду ловит шайбу, и звучит свисток. У меня напрягаются плечи, когда я наблюдаю, как Миллер и Волков обмениваются разгоряченными репликами.
Не знаю, что пытается изобразить тренер «Калгари», но весь вечер мы сталкиваемся с очень грязной игрой. Судьи как будто ни на что не реагируют, и это еще больше распаляет фанатов и нашу команду. Миллер вернулся к своему привычному хулиганскому, провокационному амплуа.
В воздухе повисает агрессивная атмосфера, плотная, как туман. Будет драка, я это чувствую.
Один из защитников «Калгари» бьет клюшкой нашего игрока из звена нападающих уже после того, как тот передает шайбу.
По-прежнему нет свистка.
Волков орет что-то сопернику, и бурлящий стадион начинает закипать. Миллер проезжает между ними, улыбаясь, как хитрый котяра, но в его лице нет ни капли веселья. Сегодня он другой. Холодный. Подавленный. Взбешенный.
Он выглядит как отец – богатый несчастный засранец. Когда Миллер начинает наезжать на Волкова, я размышляю, сколько его черт передалось сыну.
Игра продолжается. Наша команда пытается протолкнуть шайбу в ворота «Калгари», но Миллер вставляет клюшку Оуэнсу между ног. Фанаты вскакивают с мест, гудят и требуют пенальти.
Когда вратарь «Калгари» ловит шайбу, раздается свисток, и я отворачиваюсь, чтобы хлебнуть воды, а заодно заглянуть в глаза сидящей за стеклом Пиппе. Она улыбается и слегка мне машет, а я киваю ей и поливаю водой маску,
