* * *
Возможно, с театральностью на концерте Tidal X Джей-Зи и перегнул, но она не шла ни в какое сравнение с показанным в прямом эфире мероприятием, посвященным запуску Tidal. Его он организовал в марте 2015-го, вскоре после того как купил компанию. Топовые артисты были представлены как коллеги-совладельцы, стоящие бок о бок: Ашер, Рианна, Ники Минаж, Мадонна, Дедмаус, Канье Уэст, Джей-Зи, Джей Коул, Кэлвин Харрис, Крис Мартин, Джейсон Олдин, Джек Уайт, Бейонсе, Алиша Киз, Daft Punk и Arcade Fire (позднее к ним присоединились Лил Уэйн, Indochine и Дэмиан Марли).
Киз эмоционально открывала церемонию. Члены Daft Punk невозмутимо стояли в своих хромированных шлемах. Крис Мартин и Кэлвин Харрис подключились удаленно: их лица появились на большом мониторе в центре сцены. Затем все подошли и подписали лист бумаги, заключая сделку. В довершение Мадонна нацарапала свое имя и недвусмысленно перекинула ногу через стол. Каждый артист получил долю в компании – согласно разным оценкам, три процента (данные Billboard), один процент (источник, пожелавший остаться неизвестным) или нечто среднее (Олдин). «Пара процентов или около того – за то, что каждый из нас поможет с запуском на первоначальном этапе, – рассказал мне звезда кантри спустя несколько месяцев. – И если любой другой артист захочет потом присоединиться… их это тоже интересует» [732].
Хотя никто особенно не хочет распространяться о том, пришлось ли платить за свою долю, похоже, их главным вкладом в развитие сервиса стало обещание предоставить эксклюзивный материал. Для Джея-Зи в этом была своя логика, даже если он действительно бесплатно дал каждому артисту по 3 процента акций. Если взять оценочную стоимость Tidal в 56 миллионов долларов, получится по 1,68 миллиона долларов исполнителю. Это примерно половина того, что Apple предположительно предлагал в то время за эксклюзивные релизы на Apple Music исполнителям вроде Дрейка.
Но даже несмотря на устроенное Джеем-Зи в «Барклайс-центре» шоу по случаю «платинового статуса» Tidal, начали появляться сообщения, что за кулисами все выглядело менее радужно. В свой первый год при Джее-Зи компания потеряла десятки миллионов и сменила трех исполнительных директоров. Сотрудники и инвесторы Tidal – за исключением Олдина – не обсуждали финансовую ситуацию в компании. После множества запросов, ни на один из которых пресс-департамент не ответил, я решил отправиться в Осло, в штаб-квартиру компании. На разговор заранее согласились несколько человек, среди которых были пионер скандинавского хип-хопа Томми Ти, бывшие работники Tidal и его материнской компании, а также несколько норвежских журналистов, которые годами следили за сервисом. Возможно, неожиданный визит в офисы Tidal позволил бы мне выудить еще какую-нибудь полезную информацию [733].
Я прилетел в Осло – город, расположенный среди фьордов и лесов, где зимнее солнце встает в 9 утра и медленно скользит вдоль горизонта около семи часов, прежде чем снова исчезнуть, – и сразу же обратил внимание на странную вещь: большинство норвежцев, которых я встречал, никогда не слышали о Tidal. Это касалось людей из самых разных слоев общества: от работников местной музыкальной индустрии до посетителей кофеен. Даже бармен из отеля, где останавливается Джей-Зи, приезжая в город, ничего не знал о стриминговом сервисе. Все это выглядит очень странно для компании, которая еще до покупки рэпером характеризовала себя как «одну из главных инновационных компаний в области медиатехнологий, переосмысливающих потребление музыки в современном цифровом мире» [734].
О WiMP, не слишком удачно названном сестринском сервисе, было известно чуть больше, но не намного. Томми Ти подтвердил, что Tidal, а до него WiMP, были кем-то вроде младших братьев Spotify. «Они никогда так и не закрепились на рынке», – рассказал он мне [735]. Под конец первого дня в городе я познакомился с Кьетилом Сетером и Маркусом Тобиассеном, журналистами, работавшими над статьей о Tidal для главного ежедневного делового издания Норвегии Dagens Naeringsliv. После нескольких кружек пива они описали убыточную компанию в отчаянном положении. Оба вслух недоумевали, как долго Джей-Зи будет вливать деньги в столь неприбыльное предприятие.
На следующий день я потащился в офис Tidal в центре Осло, чтобы выяснить что-нибудь еще. Я вошел в невзрачное пятиэтажное офисное здание и поднялся на второй этаж, где вывеска с логотипом Tidal занимала целую стену. Офис сложно было назвать переполненным – ни охраны, ни секретаря в приемной, – не похоже это было и на компанию в кризисе. Интерьер и постеры Pearl Jam напоминали о типичном стартапе. В комнату наконец вошла женщина, одетая в черное, и я представился. Она оказалась франкоязычным куратором Tidal и поинтересовалась, успели ли меня встретить [736]. Я покачал головой. Она извинилась, пояснив, что обычно за стойкой работает некто по имени Луиза [737].
Следом вошла блондинка и посоветовала мне договориться об интервью с одним из пресс-агентов, указанных в разделе контактов на сайте Tidal. Я ответил, что уже попытался. Затем она предположила, что Луиза c большей вероятностью сумеет мне помочь. Я поинтересовался, есть ли у Луизы рабочая почта, по которой я мог бы связаться с ней. Не-а. Блондинка ушла, а затем привела высокого, с серой бородой парня по имени Эрик. Он выглядел неприветливо.
К этому моменту работники Tidal начали замечать назревающую сцену у дверей. Я представился, и Эрик сообщил, что в этом офисе находится только техперсонал. (Согласно LinkedIn, Эрик был заместителем руководителя по работе с клиентами – должность не то чтобы технарская; по тому, что он работал в Нью-Йорке, так или иначе, логично предположить, что заместитель говорит о своей компании со знанием дела.). Когда я спросил, можно ли просто поговорить с кем-то из техперсонала о прошлом и настоящем сервиса, я снова получил категорический отказ.
