другому. Правда, просчиталась. Вулканов твой без пяти минут банкрот. Последнее мы у него заберем, вопрос пары месяцев, – самоуверенно заключает.
– Не празднуй победу раньше времени, – все-таки вырвав запястье из его хватки, отступаю к машине, упираясь в дверь, и складываю руки на груди.
Неосознанно закрываюсь от разъяренного Игоря, будто такой простой жест может меня спасти. Но Меркунов, подняв голову, вдруг сам делает шаг назад и прячет руки за спиной, сцепив в замок, будто не он распускал их несколько минут назад.
– Ты что здесь забыл? – в густом потоке огненных стрел я с трудом узнаю голос Тимура.
Оглянувшись, замерзаю под его пылающим потемневшим взглядом, устремленным четко в конкурента. Кажется, еще секунда – и он сожжет Игоря, оставив лишь горстку пепла.
– Подошел поздороваться, Тимур Викторович, – совсем другим тоном мямлит Меркунов. Признаться, я понимаю его, ведь сама сжимаюсь в комок рядом с бушующим вулканом. – Не чужие люди все-таки, – добавляет, мельком окинув меня взглядом.
Зря. Нельзя шутить со стихией. Сметет, сравняет с землей и не заметит.
– Присаживайся, Ева, – гораздо мягче обращается ко мне Тимур. Совершенно с другими интонациями, успокаивающими, обволакивающими, теплыми. Словно в нем уживаются два разных человека. Один умеет яростно ненавидеть, а второй – так же отчаянно… любить?
Я не тороплюсь слушаться беспокойного Вулканова, пока не пойму, какая ипостась победит.
Наблюдаю, как Игорь огибает капот, чтобы подойти к своей машине, но в последний момент путь ему преграждает Тимур. Не вынимая рук из карманов брюк, припечатывает его грозным взглядом.
Мужчины замирают друг напротив друга, как тигр и шакал. Последний быстро сдается, вжимая голову в плечи. Меркунов может только меня унижать и критиковать Вулканова за спиной, а в лицо слово сказать боится.
– Не околачивайся вокруг них, – произносит Тимур четко и холодно.
Но не отходит. Будто ждет, когда Игорь его спровоцирует, чтобы с удовлетворением размазать его по асфальту. Однако меня такой ход событий совершенно не устраивает.
– Мы опаздываем, Тимур, – тихо, но уверенно зову его. – Владика в детский сад нужно еще завезти.
Упоминанием сына я попадаю точно в цель – в самое сердце Вулканова, которое тут же берет верх над негативными эмоциями. Тимур нехотя, со скрипом, но все же отступает в сторону, пропустив Игоря, а сам садится за руль.
– Пап, чудище, – жалуется Владик. Тычет пальчиком в удаляющуюся фигуру своего настоящего отца. Которому не нужен сын.
– Что он хотел? – негромко уточняет Вулканов, покосившись на ребенка.
– Хамил, – признаюсь честно, потому что не хочу лгать родному человеку. И спешу его успокоить: – Но много наговорить не успел. Ты вовремя вернулся. Все проконтролировал в клинике? – специально перевожу тему.
– Я ведь обещал, что быстро, – бубнит себе под нос и почему-то прячет глаза.
Молча заводит двигатель, а я смотрю через стекло, как Игорь занимает водительское место и, зыркнув в нашу с Тимуром сторону, внезапно притягивает к себе бедную Светку. Врезается в ее губы, как пиявка, словно целует напоказ.
Отворачиваюсь, нервно покашливая от смущения и краснея. Мне становится стыдно за бывшего мужа.
– Урод инфантильный, – звучит самый верный для него диагноз.
– Согласна, – выдыхаю сипло.
– Если хочешь, я отменю встречу. Обсудим грант потом, а ты отдохнешь, – предлагает Тимур, выруливая на дорогу. Умело маневрирует в потоке машин, но при этом управляет аккуратно, контролируя скорость.
– Нет, – выпаливаю убедительно. – Мы должны выиграть этот грант. Назло Меркуновым, – сжимаю руки в кулаки, но сверху тут же ложится широкая ладонь. Застывает на доли секунды, бережно погладив, и возвращается к коробке передач.
– Я не хочу, чтобы ты мстила им, Ева, – шокирует меня, но тут же объясняет: – Это не женское дело. С Игорем я сам разберусь, а ты… занимайся творчеством и самореализацией, – бегло скользит по мне ласковым взглядом и по-доброму улыбается.
– Спасибо, – касаюсь его предплечья, поглаживаю пальчиками стальные мышцы. – Ты прав. Просто мне еще нужно привыкнуть быть женщиной рядом с настоящим мужчиной, – шепчу с нежностью.
Замечаю, как стремительно меняется строгий профиль Тимура. Как дергаются желваки на скулах. Как уголки его губ ползут вверх, хоть он и пытается скрыть довольную улыбку.
– Какая ты лиса, – не выдержав, с хриплым смешком выдыхает он. И, покосившись на меня, улыбается еще шире.
Наслаждаюсь тем, что пробудила того самого чуткого, заботливого Тимура, а грозная личность если не исчезла, то оказалась забита в дальний угол его души. Подаюсь ближе и быстро целую моего мужчину в щеку. Морщусь от жесткой щетины и, хихикнув, расслабленно откидываюсь на спинку кресла.
– Мама и папа, – комментирует Владик, отчего наши лица начинают сиять еще ярче.
Папа… Может, и правильно. Тимур этого заслуживает.
Глава 50
Тимур
Несколько дней спустя
Пожимаю руку запыхавшемуся Воскресенскому, недовольно качаю головой:
– Ты опоздал, Костя.
– Задержался, друг, пробки и дорога отвратительная, – пожимает плечами, смахивает дождевые капли с коротких волос, а потом застывает, внимательно изучая меня. – А ты изменился. Сильно, – отмерев, уверенно стучит в дверь. – Так, идем. Не думаю, что нас не примут из-за того, что мы пришли на пять минут позже, – хлопает меня по плечу, приободряя. Но мне не до шуток.
– Иногда даже одна секунда может перевернуть все, – хмыкаю мрачно и переступаю порог кабинета, где должна решиться судьба моей семьи.
Нас встречает та же девушка, что брала образцы для теста ДНК у Евы, Владика и подонка Меркунова. А также… у меня. Я специально задержался в тот день, чтобы сдать анализ, и теперь ощущаю себя лжецом и уродом похлеще Игоря, потому что так ничего и не сказал моей фее. Сияющей, вдохновленной и такой счастливой в последние дни, что страшно все испортить. Хотя, кажется, я именно это и делаю. Она слепо доверилась мне, полностью открылась, позволила управлять ее жизнью и решать проблемы. А я эгоистично воспользовался этим, и теперь чувствую себя отвратительно.
– Тимур Викторович, ваш результат готов, – будто сквозь толщу воды пробивается заискивающий женский голос, а передо мной ложится тонкая папка с уже знакомым логотипом медучреждения. Врезался в мозг намертво, хотя мы с Евой пробыли здесь не так долго. Испепеляю папку взглядом и осторожно разворачиваю, будто в моих руках бомба замедленного действия, способная разнести все
