брюки.
Я поднимаю ее и бросаю на кровать, так же отчаянно желая обладать ею.
Когда я целую ее рот, чувствуется вкус шампанского.
— Ты не должна была пить! — обвиняю я ее. — Когда ты успела выпить шампанское?
— Я сделала только глоток, — говорит она. — Пока ты поздравлял Данте и Симону.
— Ты непослушная маленькая шалунишка, — рычу я, схватив ее за горло, хотя и не слишком сильно. — Как мне тебя наказать?
Я стягиваю платье и беру ее грудь в рот. Я сильно сосу ее сосок, пока она не завизжит.
— Прекрати! — кричит она, отшлепывая меня.
Я хватаю ее за обе руки и прижимаю их к голове. Затем я возвращаюсь к ее груди, замечая, что оба соска стоят прямо, напрягая ее грудь.
Легкими движениями я провожу языком по ее соскам, не беря их в рот. Я дразню их языком, пока ее руки не начинают дрожать в моей хватке.
— Мне прекратить? — говорю я. — Или продолжать?
— Продолжай, — задыхается она.
— Скажи: пожалуйста, папочка.
Она хмурится на меня, и я могу громко рассмеяться от удовольствия дразнить ее. Я знал, что ей это не понравится. Я щелкаю языком по ее соску, заставляя ее стонать от разочарования.
— Пожалуйста, папочка! — жалобно говорит она.
Я снова закрываю рот вокруг ее соска и посасываю, нежно. Я ласкаю ее грудь языком, пока она не издает долгий, стонущий вздох удовлетворения.
Затем я сползаю вниз по ее телу и начинаю работать между ее ног. Я кладу ее ноги себе на плечи и ласкаю ее киску, пока не чувствую, как ее бедра сжимаются вокруг моей головы, ее руки впиваются в мои волосы, а ее клитор трется о мой язык. Мой рот полон ее сладкого и жгучего вкуса, как корица и сахар, как чистое, дикое возбуждение.
Я никогда не пробовал ничего настолько хорошего. Я мог бы провести здесь часы.
Некоторое время я позволяю ей контролировать темп, двигая бедрами навстречу моему языку. Затем, когда я чувствую, что она близка к краю, я беру ее бедра в свои руки и усиливаю давление языка. Я лижу быстрее и сильнее, пока она не задыхается, пока не впивается ногтями в мой скальп, крича:
— О боже! О мой бог!
На ней все еще наполовину надето платье, а моя рубашка все еще на мне, хотя и разорвана. Мне все равно. Мне нравится, когда мы полуодеты. Мне нравится, как она выглядит: одежда натянута, волосы растрепаны и беспорядочны, макияж размазан. Мне нравится непосредственность, нетерпеливая похоть, которая не позволяет нам потратить ни секунды на то, чтобы как следует раздеться.
Я переворачиваю ее и вхожу в нее сзади: я сижу на пятках, а она на моих коленях, скользя вверх и вниз на моем члене. Входить в Риону — это просто рай. Ощущения от нее вызывают привыкание. Вкус и запах тоже.
Она приподнимается, и я притягиваю ее спиной к своей груди, мои руки лежат на ее обнаженных грудях. Я ласкаю ее сиськи, пока трахаю ее сзади, сжимая и натягивая ее соски. Я собираю всю ее грудь в своих руках, и она идеально подходит, как каждая ее часть подходит мне.
Я хватаю ее за волосы и оттягиваю ее голову назад, чтобы поцеловать ее шею. Я нежно покусываю ее и посасываю нежную кожу, а другой рукой все еще ласкаю ее грудь.
Я оставляю следы везде, где прикасаюсь к ней. Ее кожа настолько нежная, что я вижу покрасневшие отпечатки там, где я сжимаю ее груди, где покусываю ее шею. Мне хочется выпороть ее еще раз, просто ради удовольствия увидеть эти красные рубцы на ее безупречной попке. Мне хочется дразнить и мучить каждый сантиметр ее тела.
Мне нравится, что это делает ее дикой. Чем больше я давлю на нее, тем больше она хочет. Она не может насытиться. Она скачет на моем члене, ее голова откинута назад, а моя рука запуталась в ее волосах. Она крепче прижимает мою руку к своей груди, умоляя меня сжать ее сильнее, помучить ее маленькие чувствительные соски.
Я хочу знать, о чем она думала на той свадьбе. Я знаю, что она плакала не от чувств. Это была прекрасная церемония, но я знаю Риону, ее разум должен был быть переполнен до отказа, чтобы она так отреагировала.
Я переворачиваю ее на колени, чтобы посмотреть на ее лицо. Я смотрю, как она скачет на мне, ее голые груди прижимаются к моей груди. Я глубоко целую ее, мой язык проникает в ее рот. Пробую последние остатки шампанского.
Вижу, что она уже на грани.
Я тоже. Я могу продержаться еще несколько секунд.
Смотрю ей в глаза и говорю, очень тихо:
— Я люблю тебя, Риона.
Вижу, как ее лицо сморщивается, как на свадьбе. Как будто она вот-вот заплачет. А потом она начинает кончать и зарывается лицом в мою шею. Она прижимается ко мне, бьется об меня, и я отпускаю себя. То, что я чувствую, гораздо больше, чем сексуальное освобождение. Это облегчение от того, что я произнес вслух то, что чувствовал так долго.
Когда я просыпаюсь утром, ее уже нет. Солнце струится в окна, освещая пустое место на матрасе рядом со мной.
На мгновение я чувствую тошнотворный ужас. Кажется, я снова спугнул ее.
Затем я вижу записку на подушке.
Прежде чем взять ее, я говорю себе: Доверься ей. Поверь, она не сбежала.
Я прочитал первую строчку:
Не волнуйся, Рэйлан, я не сбежала.
Я улыбаюсь про себя. Я знаю Риону, и она знает меня.
Есть кое-что, что я должна сделать сегодня утром. Это не займет много времени. Пожалуйста, встретимся внизу в 12:00. Обещаю, я буду там. Я хочу ответить на то, что ты сказал вчера вечером.
xoxo
Риона
Здесь не написано: С любовью, Риона. Но, в конце концов, мы говорим о женщине, привыкшей к юридической переписке. Я знаю, что одно только xoxo — большой шаг для нее.
Я иду в душ и привожу себя в порядок. На этот раз я действительно собрал сумку, так что неважно, что Риона уничтожила мою рубашку. У меня есть отличная удобная фланелевая рубашка на пуговицах, чтобы заменить ее.
Приведя себя в порядок, я спускаюсь вниз, чтобы выпить кофе и съесть кекс в кафе отеля.
Сейчас 11:00. Я чувствую себя спокойно и уверенно.
Чем ближе к полудню, тем больше нервозности.
Я хочу верить, что Риона чувствует тоже самое, что и я. Я хочу верить, что она любит
