class="p1">Я играю в двадцать одно — своеобразный реверанс прошлому. В двадцать один год я в последний раз по-человечески отпраздновала свой день рождения. И каком-то смысле мне удается сорвать банк.
Кайл в изумлении наблюдает, как я раз за разом выигрываю.
— Ну-ну, — сухо говорит он. — Кажется, кто-то говорил, что нет ничего ужаснее провести целый день за карточным столом и что игорный бизнес вообще надо запретить.
— Сходи лучше в буфет и принеси мне креветок, — смеюсь я в ответ. — Я тут, пожалуй, задержусь.
Из казино я выхожу, став на пять тысяч долларов богаче.
Оттуда мы направляемся в «Белладжио»[38], где запланировали провести вечер.
Там нас встречает джентльмен, который, судя по его виду, запросто может оказаться управляющим отеля.
— Мистер Хоули, видовой номер полностью готов. Он в вашем распоряжении.
Кайл одаривает меня загадочной улыбкой и, мягко взяв под руку, ведет к лифту, на котором мы поднимаемся в ночной клуб «Хавд».
Проходим через клуб и заходим в наш номер.
Я застываю на пороге и разеваю от восхищения рот: окна от пола до потолка, а за ними — величественный вид на Лас-Вегас-Стрип. Знаменитые фонтаны «Белладжио» еще не запустили, но когда это случится, лучшего места полюбоваться ими будет не сыскать.
— Вот это да, Кайл, — качаю я головой. — Хотел отвлечь меня от тяжких мыслей? Считай, у тебя это получилось.
— Знаешь, — он пожимает плечами, — сейчас я уже не тот, что раньше, и время ночных безумств для меня миновало, но могу я хоть иногда тряхнуть стариной?
Я от души смеюсь.
Да, меня все еще тянет к Дэнни. Скорее всего, меня еще не раз охватит тоска по нему.
Но сейчас рядом со мной Кайл. Протягивая мне список песен и композиций, выполненный в виде книги в кожаной обложке, он говорит:
— Давай-ка выберем музыку.
Я решаю, что речь идет о музыке для нашего номера, и тыкаю пальцем в шуточную песню. Мой выбор вызывает у нас обоих улыбку. А потом нам приносят огромную красную кнопку, и до меня доходит, что этим вечером танцующими фонтанами будем управлять мы.
Поэтому во время пуска фонтанов звучит не классика вроде Элвиса Пресли, а задорная песня про девичью задницу Baby’s Got Back.
Я пытаюсь переварить свои ощущения, когда служба безопасности прикатывает метровую золоченую бутылку шампанского. И тут мне становится даже как-то нехорошо.
— И сколько в ней стандартных бутылок?
— Кажется, сорок, — отвечает он.
— Кайл, — я сглатываю, — ты будешь мне помогать? Положа руку на сердце, признаюсь: мой предел — две бутылки. Дальше я буду просто блевать.
— Солнышко, — смеется Кайл, — сегодня и только сегодня мы станем безумствовать вместе. А то, что не сможем допить, отправим в клуб.
На краткий миг мне становится не по себе. Даже боюсь представить, в какую сумму обошелся Кайлу этот вечер, но понимаю — она наверняка астрономическая.
Я гоню чувство тревоги прочь и беру в руки свой первый за этот день бокал шампанского:
— До дна!
— Твое здоровье.
— И твое.
Мы чокаемся.
Так начинается наш вечер.
На исходе четвертого часа Кайл по-прежнему полон сил. Он стоит на мягком красном диване в носках, в не заправленной в брюки рубашке и танцует под Old Time Rock and Roll, как Том Круз в фильме «Рискованный бизнес». Наверное, так, как сейчас, Кайл выглядел в свои семнадцать лет. «Лицо его разгладилось, вечно озабоченное выражение исчезло, уступив место радостному.
А я, в свою очередь, напиваюсь, и на меня нападает слезливая сентиментальность. Как говорится, благими намерениями…
В какой-то момент до Кайла доходит, что, пока он выплясывает как дурачок на вечеринке золотой молодежи, я целенаправленно решила по-тихому надраться.
— Поехали-ка домой, ирландочка, — говорит он, трезвея.
Я вздрагиваю. Именно так, ирландочкой, меня называл Дэнни.
Пока мы идем через отель, Кайл, настаивая, что нам обоим нужно выпить побольше воды и проветриться, приобнимает меня за талию, с одной стороны в знак моральной поддержки, а с другой — чтобы я не упала.
— Сама не понимаю, что со мной, — икаю я. — Это ж лучший вечер в моей жизни.
— Просто день сегодня такой, — отвечает Кайл.
Естественно, он прав. Уже перевалило за полночь. Значит, теперь официально можно сказать, что с момента гибели Дэнни прошел год. Первая годовщина.
Ровно год назад я проснулась в своей кровати, полагая, что впереди меня ждет самый обычный день.
Я была замужем. Была любима. Была счастлива.
Минуло двенадцать месяцев. За это время мне пришлось разочароваться во всем, во что я искренне, всем сердцем, верила. И что в итоге? Пульт от управления фонтанами «Белладжио» в моих руках?
— Я изо всех сил старался помочь тебе отвлечься и обо всем забыть, — говорит Кайл.
— Понимаешь, мне очень этого хочется. Иногда. А иногда — нет. — Мы сидим на каменном парапете у фонтанов, на которые только что любовались сверху. — Ненавижу, ненавижу это ощущение! — продолжаю я. — Словно Дэнни меня не отпускает, словно он вечно будет со мной. У тебя с Лорин так же?
Кайл глубоко вздыхает.
— Да.
— Тогда ты меня понимаешь. Прошел целый год, а стоит мне глаза закрыть и — вот он передо мной, только руку протяни. Вижу, как он идет к окну и прыгает. Из месяца в месяц я разговариваю с ним, разговариваю. «Зачем ты покончил с собой, Дэнни?» — «Прости, Эрин, у меня не было выхода». — «Нет, Дэнни, такой ответ меня не устраивает…» И так до бесконечности, Кайл. Такое впечатление, что в моей голове он живее, чем в жизни.
Кайл берет мою руку, гладит по ладони, переворачивает ее, проводит большим пальцем по обручальному кольцу.
— Ты все его носишь, — говорит он. — Как думаешь, может, пришла пора его снять?
Я опускаю взгляд на кольцо, вспоминая, сколько раз стаскивала его и снова возвращала на место за минувший год! Так и не получилось расстаться с ним. Сама не знаю почему и что это значит.
— Моя рука без него какая-то… голая, — говорю я и только сейчас понимаю, что именно это меня и смущало. — Когда кольцо на пальце, я могу притвориться… внушить себе хотя бы на пару минут, что на самом деле всё в порядке. А если я его сниму, то, глядя на палец, буду всякий раз вспоминать, почему мне пришлось с ним распрощаться. Тебе, наверное, кажется, что это все бред, да?
Кайл неуверенно качает головой.
Создается впечатление, что он на меня злится, при этом я не понимаю, что именно в моих словах его разозлило.
Он поднимает на меня взгляд, мы
