понимаю, что могу ревновать ещё сильнее и ещё мучительнее.
Я точно не могу дать ей время, потому что ещё пару часов без неё — и я сдохну.
Просмотрев планы на ближайшие два дня, я надеваю пиджак и выхожу из офиса.
Я приезжаю домой даже раньше, потому что её охранник ещё не написал, что они приехали. Открывая гараж, собираюсь проехать внутрь и подождать её на улице, но неожиданно мне перекрывает путь человек. Прищурившись, я понимаю, что это, блядь, моя бывшая жена перекрывает мне путь.
Я нахрен не понимаю, какого хуя она здесь делает и выхожу из машины. Полина сейчас приедет, и я не хочу расстраивать свою девочку очередным напоминанием о том, что я был женат, когда мы познакомились.
— Какого чёрта ты здесь делаешь? — спрашиваю я, за мгновение сокращая расстояние между нами. Только сейчас я осознаю, что она не просто стоит передо мной, она стоит с ребёнком на руках.
— Привет, любимый. Не мог бы ты не грубить мне в присутствии малыша? Я приехала познакомить его с папочкой. Или ты думал, женился на своей пигалице и всё?
— Ты решила придумать себе ещё одну беременность?
— Только на этот раз результат этой беременности у меня на руках.
Я рассматриваю ребёнка, он довольно крупный, но видно, что ему около шести-семи месяцев. Я почти не трахался с ней, когда в моей жизни появилась Полина, так что ему должно быть около семи-восьми месяцев.
Если он вообще от меня.
Я не видел признаков её беременности. Хотя я не был наблюдательным, ведь почти не смотрел в её сторону и сторону других женщин, когда у меня появилась Полина.
— Ты хоть понимаешь, что я с тобой сделаю, если этот ребёнок не мой? — рычу я, настолько сосредоточенный на ней, что не замечаю, как из только что подъехавшей машины выходит Полина и подходит ко мне.
— О, вот и наша девочка. Ты ещё не успел её оплодотворить? У нашего малыша не намечается братика?
— У вашего малыша?.. — шокировано переспрашивает Полина, глядя то на меня, то на ребёнка, который только что расплакался. Её лицо бледнеет, светящийся взгляд потухает.
— Принцесса, иди в дом, я сейчас всё решу и приду.
Но она словно не слышит меня.
— Твой ребёнок? — бормочет она, и я вижу, как она начинает трястись. Я хватаю её за плечи и притягиваю к себе.
— Иди в дом, милая. Я сейчас приду и мы поговорим.
— Да, иди в дом, зайка. У взрослых сейчас будет серьёзный разговор.
— Не испытывай моё терпение, — я смотрю Алине в глаза.
— Прости, немного забыла, что она у тебя не только для траха, как остальные, — она выдавливает из себя безумный, истерический смех, потом прочищает горло и замолкает.
Полина обнимает себя руками, пытаясь утихомирить дрожь. Я целую её в макушку и подталкиваю в сторону калитки, чтобы она поскорее ушла и не слушала херни, которая взбрела в голову моей бывшей. Мне, чёрт возьми, больно от одной мысли, что она чувствует.
— Какая ранимая у тебя девочка. Она не переживёт ни одной твоей измены, сразу же вскроет вены.
— Клянусь, если ты не заткнёшься, я придушу тебя голыми руками.
Полина заходит во двор, бросая последний взгляд на нас. Она действительно настолько ранима, что я готов пристрелить себя за то, что позволил этой ситуации случится и настолько ею изранить её.
— Я повторю: ты понимаешь, что я с тобой сделаю, если экспертиза покажет, что он не мой? — спрашиваю я, смотря на кричащего ребёнка, которого она даже не пытается успокоить. Она не хотела детей, даже если она родила, материнский инстинкт в ней не раскрылся, она стоит так отрешённо, что я в шаге от того, чтобы забрать его из её рук.
— Поверь, я осознаю риски, Стас. Я знаю, кто ты такой и что ты можешь со мной сделать. Любая экспертиза, — она старается выглядеть максимально уверена, но её глаза мельтешат. Я амечаю в её голосе нотки отчаяния, хоть она тщательно пытается это скрыть. — Хотя тут и экспертизы не нужно, посмотри.
Она поворачивает его ко мне лицом — волосы моего цвета, карие глаза, этот ребёнок словно моя маленькая копия.
— Но когда ты убедишься, что этот ребёнок твой, твой наследник, твоя кровь, я позволю тебе стать отцом с условием, что эта ранимая девочка исчезнет из твоей жизни.
Я сокращаю расстояние между нами максимально, чтобы она ощущала моё дыхание на своём лице.
— Здесь я устанавливаю правила, Алина. Не думай, что, если ты жила со мной под одной крышей, то ты не сможешь испытать на себе моего гнева. Для тебе же лучше, чтобы ребёнок оказался моим, потому что в ином случае тебе придётся несладко.
Её зрачки в момент расширяются, показывая, что она всё-таки не потеряла страх.
— И успокой, чёрт возьми, ребёнка, если ты считаешься его матерью.
Ничто в моей жизни не заставит меня отказаться от Полины, даже этот чёртов ребёнок. Если он мой, то у меня есть два варианта решения — обеспечить его до конца жизни или убить. Не верится, что эта хрень действительно всплывает в моей голове, но я никогда не пожертвую Полиной в чём бы то ни было. Я никогда не позволю ей усомниться у том, что она мой единственный приоритет всегда и во всём. Даже с моей ДНК этот ребёнок ничего не изменит в нашей жизни.
Полина моя жена. Мать моих будущих детей. Моя жизнь.
И прямо сейчас я собираюсь объяснить ей, что это ничего не значит.
37. Конец всему
Мои веки тяжелеют.
Словно в каком-то туманном состоянии, я захожу в ванную в нашей спальне и закрываю дверь на замок. Я пытаюсь вытереть слёзы на щеках тыльной стороной ладони, но они никак не прекращаю идти.
Ребёнок.
Маленький ребёнок.
Господи, если у него есть ребёнок, то для нас всё кончено. Больше не будет никаких нас, нашей семьи, потому что у него уже есть ребёнок.
Облокотившись о холодный белый мрамор, я сползаю по нему вниз и закрываю лицо руками. Мои ладони в один миг становятся влажными от слёз, но мне всё равно. Я пытаюсь сдержаться, остановить вырвавшийся наружу истерический поток, но не получается. Я могу думать только о маленьком ребёнке, которого она держала в своих руках.
Господи, почему всё так? Почему ей нужно было прийти с ним? Почему я чувствую ненавить к невинному малышу? Разве он виноват в том, что всё так?
