остаётся таким же мелодичным, но теперь она звучит серьёзно. — И мне страшно, что эта сказка может закончиться.
— Твоя сказка никогда не закончится, принцесса. Твой муж позаботится об этом.
— Муж… — немного несмело повторяет она. — Никогда не думала, что выйду замуж в восемнадцать лет за мужчину…
— Которому тридцать, — заканчиваю я за неё.
— Да, которому тридцать, — хихикает Полина, зевая.
Множественные оргазмы вместе с выпитым шампанским делает её сейчас слишком весёлой, но усталость берёт над ней верх. Она всё-таки засыпает у меня на руке на какое-то время. Я не знаю, сколько проходит, прежде чем она просыпается в таком же положении. Может быть, несколько часов, для меня время слишком размыто, когда я наслаждаюсь ею. Несколько часов могут показаться двумя никчёмными минутами. Делает ли меня такая одержимость невменяемым? Адекватно ли то, что я смотрел на неё всё время, что она спала на моей руке?
— Пообещай мне, что никогда не повторишь то, что ты сделал с Валентином Евгеньевием, — спросонья говорит она.
— Что же я с ним сделал, малыш?
— Я не знаю, но точно что-то плохое.
Что-то плохое.
Моя милая невинная девочка, которая всё ещё остаётся до боли наивной. Я сломал ему пальцы, когда мог придушить. Я заставил его уволиться, когда мог вырвать ему кадык. Я спас ему жизнь, потому что ещё одно его сообщение на её телефон — и пули в его члене и голове уже не избежать.
Кровь в моих венах стынет, когда я понимаю, что другой мужчина может желать её.
Такого я точно не повторю, я придушу любой сучий потрах даже если он просто посмеет подумать, что может на что-то надеяться.
— Мне стоит переживать, что к моей девочке кто-то пристаёт?
— А ты перестал следить за моим телефоном и не знаешь? — спрашивает она, запрокидывая голову. Я обхватываю её руку с кольцом свободной рукой и целую.
— В моём подчинении сотни человек в разных городах и странах, малыш. Мне не нужно следить за твоим телефоном, чтобы знать всё, что происходит.
Мне вполне хватит её охранника, который доложит о каждом её шаге и о каждом шаге самоубийцы, который посмеет тешить себя надеждами.
Она хмурится.
Местоположение её мобильного — единственное, что я могу теперь отследить.
Я не слежу за её телефоном, будто не имею право разочаровать её таким недоверием, хотя ещё несколько недель назад готов был прошерстить каждое написанное слово в её мобильном. Чего далеко ходить — я и сейчас готов это сделать, но меня останавливает понимание того, что она вновь будет расстроена моим вмешательством. И клятва, которая вылетела из моих губы, пока я был пьян.
Клятва, блядь. В кого я превращаюсь? Так по-детски то, что я не собираюсь её нарушать.
И есть ещё одна причина, помимо этих двух.
Что бы я там ни увидел, я буду в бешенстве и найду то, что мне не понравится. В прошлый раз я узнал то, что она собралась рисовать на заказ и она решила переночевать у отца, чтобы я мог подумать о своём сумасшествии.
— Значит, у меня не будет шанса на измену, раз ты всё знаешь, — подшучивает она. Её игривый тон заставляет мой член снова встать. Хотя суть её слов наполняет моё сознание чернотой.
— Ты собираешься мне изменить, принцесса?
— Пока что у меня не было этого в планах, — издевается она.
— Скажи, когда у тебя появится это в планах. Я убью любого твоего кандидата, привяжу тебя к постели и в очередной раз напомню тебе, кто твой единственный мужчина и твой официальный муж.
Чуть приподнявшись, она прижимается лицом к моей груди и руками обхватывает шею.
— Ты ведь понимаешь, что я шучу, правда?
— Конечно, малыш. Ведь ты знаешь, что принадлежишь мне. Если ты открываешь глаза и смотришь на мужчину, то этот мужчина я, никто другой.
— А ты? — резко она поднимается. — Ты будешь верным мужем?
Верным ли я буду мужем? Я не был верен своей первой жене, но лишь потому, что у меня никогда не было к ней никаких чувств. Наш брак — это моё желание иметь наследника. Да, я не мог отказаться от ребёнка, которого в итоге не получил. А потом это была лишь привычка, удобство, от которого у меня не было времени отказываться. Весь мой брак строился на взаимовыгодных условиях и лжи. Я изменял, а моя жена знала, что я изменяю и никак на это не реагировала.
Полина.
Нет, Полина не взаимовыгодное условие. Она — моя религия, мой ориентир, моё спокойствие и безумие в одном лице. Я не изменю своей религии, не предам свой ориентир, никогда не променяю своё безумное спокойствие ни на что. Я готов ещё год не трахаться, если потребуется. Год, два, три, только бы она была со мной.
— Я это спрашиваю, когда мы уже поженились… — это замечание умиляет меня.
— Ты никогда не разочаруешься во мне, клянусь, — говорю я. Услышав это, она расслабленно возвращается на подушку в виде моего локтя и снова закрывает глаза.
Больше не пытаясь вытянуть из меня обещаний, которые я не выполню, если кто-то посмеет подумать, что может забрать её.
***
— Так что ваши инвестиции в этот проект Франкфурт-на-Майне будут принесут прибыль, — я вглядываюсь в бумаги и делаю себе пометку вернуться к ним позже.
— Можешь быть свободен.
— А что насчёт?..
— Я увеличу смету, нам нужны качество, а не хуйня, какой много.
Главный специалист уходит, молча кивнув. Я прикуриваю, делая ещё несколько заметок в других документах и достаю телефон из кармана как раз в тот момент, когда на экране высвечивается звонок от моей девочки.
Из-за нашего свадебного путешествия она пропустила неделю учёбы и сейчас старается перевыполнить всё, что они проходят в универе.
— Да, малыш?
— Стас, у меня отменили последнюю пару. Пожалуйста, не ешь ничего на работе, я собираюсь кое-что приготовить к твоему приходу.
— Ты же знаешь, что я всегда ужинаю дома.
— Это на всякий случай, — мило воркует она.
— Я скоро буду дома.
— Нет, мне нужно время.
— Мне нужно увидеть тебя, принцесса. Иначе я умру.
— Я не хочу, чтобы ты умер, — смеётся она, я слышу, как за ней захлопывается дверь и понимаю, что она уже в машине. — Всё, я поехала. Пока, любимый.
Она быстро кладёт трубку.
Мне приходит сообщение от охранника, что они выезжают. Я приказал ему сообщать мне о каждом шаге, моя паранойя только стала больше с тех пор, как мы поженились. Каждый раз я удивляюсь самому себе и
