Не без томительного ожидания я смотрела на ножи, которые к нам подвинули. Здесь, слава Всевышнему, всё было почти как на земле. Несколько ножиков для метания, чучела, очень приближенные по строению к человеческому телу, стенки по бокам для безопасности. На ткани чучел виднелась разметка и цифры. Как я поняла — это баллы.
— В конце, когда ты кинешь пятый кинжал, очки будут сложены. У кого больше — тот и победил.
— Понятно.
Первый кинжал был чем-то средним между обыкновенным ножом и очень-очень толстой спицей. Деревянная ручка попыталась соскользнуть, едва я обхватила её пальцами. Зарра тоже взял кинжал.
— Подожди-ка… Ты что, левша?
— М? — Собеседник непонимающе моргнул, прежде чем запустить кинжал в манекен. С громким хлопком спица вошла прямо в «голову». — У меня нет доминантной руки, если ты об этом.
Прицеливаться даже не пришлось. Клинок странным образом выскользнул из пальцев и угодил чуть выше, чем у человека находится грудь. Не дурно. Мне казалось, что силы этого удара не хватит, чтобы странное лезвие плотно укоренилось в материи. Что ж, я оказалась не права.
— То есть, ты двурукий. — Кажется, у этого явления было более красивое, «научное» название, но оно вылетело из головы. — Класс. У нас в учебниках писали, что это ещё одна отличительная черта гениев. Знаешь, талантливый человек талантлив во всём и все дела.
Грань между искренней похвалой и лестью оказалась слишком тонка. Лишь после того, как сказанное звоном отразилось в моих ушах, я поспешила заткнуться. Но вообще, он был достоин хороших слов. Учёный маг, трудолюбивый человек и действительно талантливая личность, хотя его таланты всё ещё были своеобразной тайной для меня.
— Полагаю, что так говорят лишь о тех, кто управляется двумя руками от рождения. — Зарра снова метнул кинжал и тот упёрся в плечо манекена. — Боюсь, я не подхожу под это определение. Я родился с ведущей левой рукой, но потом мне её сломали, и я научился управлять правой.
Будто молния ударила под ноги. Выпущенный мной кинжал до манекена не долетел. Лезвие уткнулось вниз, там, где могли бы находиться ноги потенциальной жертвы. Ни один мускул на лице Зарры не дрогнул. Сожитель даже не моргнул лишний раз. Лишь бегло посмотрел на мой кинжал, после чего снова запустил свой.
— Но это бесчеловечно!
— Подмастерье должен хорошо управляться двумя руками.
Сломали руку… Как-то бабушка мне рассказывала, что ей, тоже урожденной левше, больно били по пальцам всякий раз, когда та тянулась к письменному перу левой рукой. Да, это тоже было жестоко, глупо, но не так страшно. Причины не верить в сказанное не было, но в то же время хотелось закрыть уши и выбросить сказанное из головы.
— Это ведь чудовищно, Зарра. Это чертовски чудовищно.
— Но в этом есть смысл. Подобные меры очень быстро показывают тебе твоё место, понимаешь? И… — Он тихо рассмеялся, будто прямо сейчас в голову ему пришло нечто очень смешное. — И уж лучше так, чем пухнуть от голода в компании братьев и сестёр.
Я успела забыть, что сейчас настала моя очередь метать кинжал. Вместо этого я смотрела на Зарру. Он был таким, как обычно, но что-то в нём всё равно изменилось. Было другим. Например, он никогда не упоминал биологическую семью.
— Скучаешь по ним?
Зарра отрицательно кивнул, слабо тронул пальцами мою руку и указал на манекен, намекая на бросок. Кинжал оказался брошен наугад.
— Нет. Я почти ничего не помню о том времени. Помню лишь невольничий рынок, рубашку на пять размеров больше и грязь. Много грязи.
Ручка его кинжала угодила прямо в грудь манекена, четко под шеей, но лицо собеседника продолжало оставаться аномально спокойным. Сердце тут же заныло, а в висках застучало от злости, обреченности и бессилия. Хотелось обнять, пригладить волосы, сказать, что всё хорошо и осталось позади. Но ведь это не было правдой. Отпечаток был, просто Зарра не стремился его показать.
— На самом деле всё было не так уж и плохо. В этом действии есть зерно смысла. За меня хорошо заплатили, и это спасло остальных братьев и сестёр от голодной смерти. И это моя заслуга. В некотором роде.
Они ему ещё и мозги промыли. Психологи могли найти в этом парне большую золотую жилу. Как же это всё дико!
— Надеюсь, что ты не пытался их найти после того, как стал взрослым.
Я бы, во всяком случае, искать не стала. И не важно, какая великая цель маячила бы перед моим носом. Хоть спасение мира. Голова начинала кружиться от одного слова «рабство», а ведь тогда Зарра был совсем маленьким ребёнком. Почему его биологический отец не нашёл ещё работу? Почему его мать не пыталась найти себе ещё занятие, чтобы держать семью на плаву? Почему, они, черт побери, прыгали вместе в кровать, чтобы заделать ещё одного ребёнка, а не проводили вечера за ходиками?
Наверняка истина была куда сложнее и неоднозначнее, но я ничего не могла поделать с клокочущим гневом внутри. Клинок вошёл в манекен по самую рукоять.
— Зачем? Подмастерье не имеет право видеться с биологическими предками до тех пор, пока не получит звание мастера. Они мне не семья. Меня вырастил, воспитал и обучил наставник. Он моя семья.
Ладно, может тот мужик не так уж и плох. В конце концов, не он ведь ломал Зарре руку и издевался над ним. Я метнула кинжал в последний раз.
— И ты, Кристина, тоже моя семья.
Глава 32
Семья…
Это слово эхом разнеслось по голове. В груди приятно запульсировало, на губы сама напросилась улыбка. В щеки будто налили кипятка. В животе проснулись бабочки, так часто описываемые в романах.
— Перегибаешь палку.
Но всё же это было так приятно! Он мог соврать или преувеличить собственные чувства, но даже это не ранило бы сильно.
— Нет. Я говорю то, что думаю.
Как-то так вышло, что баллов мы набрали одинаково и вышли на ничью. Мужчина предложил бросить ещё один, дополнительный кинжал, чтобы выявить победителя, но Зарра отказался.
