базовыми рецептами, самое то для новичков вроде Рики. Она выбрала старенькую, времен Сёва[78], книгу японской и европейской кухни с выцветшими иллюстрациями под названием «Блюда для всей семьи». Пробежалась по оглавлению и быстро нашла гратен. Судя по состоянию переплета, книгой часто пользовались, однако внутри никаких пятен от масла или соуса — Рэйко явно относилась к ней очень бережно. Как на нее похоже…
Взгляд сразу зацепился за непривычное написание иероглифа «сливочное масло», теперь пишут по-другому.
«Главное, когда готовишь соус бешамель, — не жалеть масла и вливать холодное молоко быстрой рукой», — гласила короткая карандашная заметка, сделанная Рэйко на полях книги. «Настоящая путеводная звезда для заблудившегося путника», — улыбнулась Рика. Значит, вот как называется сливочный соус: бешамель.
Рецепт отличался от того, по которому она готовила на уроке домоводства. По предложенным пропорциям нужно было скорее не масло добавить в муку, а наоборот — муку подсыпать в растопленное масло.
Для начала Рика включила разогреваться духовку.
Как и ожидалось, все, что она не купила, нашлось на полках, включая панировочные сухарики и сушеную петрушку. Холодная вода успела проморозить пальцы до костей, пока Рика мыла лук. Счистив кожуру, она разрезала луковицу пополам, затем каждую половинку мелко покрошила вдоль и поперек, как учили в школе на уроках домоводства. В глазах защипало, но неприятное ощущение быстро прошло. Макароны Рика сварила по инструкции на пачке (пять минут в кипящей подсоленной воде) и, слив воду, щедро добавила масла, пока горячие. Очищенные креветки потушила в белом вине на медленном огне.
Тепло, подаренное разговором с Манако, постепенно таяло.
Чтобы выбросить шкурки креветок и луковую шелуху, Рика поискала мусорный контейнер. Он был поделен на две части — в секции для непищевых отходов громоздились коробки из-под готовых обедов, и Рика поняла, почему кухня была такой чистой. Она бросила короткий взгляд на Рёске, который сидел за столом в гостиной и рассеянно перебирал какие-то рабочие бумаги.
Большой кусок масла таял на сковороде, приобретая красивый золотистый цвет. Рика стала понемногу добавлять муку — масло охотно впитывало ее, приобретая вязкую консистенцию. Когда Рика «быстрой рукой» влила холодное молоко и перемешала венчиком, получился густой кремовый соус; она подсолила его, на кончике ножа добавила муската и попробовала — получилось то, что надо.
На полках над плитой нашлись две глубокие тарелки под гратен — ярко-зеленые, кричащие о мирной и дружной семейной жизни. Рика положила в них макароны с креветками и луком, залила соусом, посыпала сыром, панировочными сухарями, сухой петрушкой и поставила в горячую духовку. Затем сняла фартук. Она была уверена, что блюдо получится вкусным.
— Можно посмотреть книги?
Рёске растерянно кивнул, и Рика направилась к шкафу у стены, чтобы взять с полки книгу в красной обложке. Похоже, в основном тут книги Рэйко, а Рёске не слишком много читает.
Да, вот она. Та самая книга с картинками, с которой все началось. Темная кожа мальчика ярко контрастировала с кирпично-красным фоном обложки. По подсказке Рэйко три месяца назад Рика ступила в джунгли, полные опасностей. И вот, не успела она оглянуться, как оказались с Манако вдвоем в этом жарком, влажном лесу, а Рэйко пропала из виду.
На последних страницах книги была картинка с золотистым маслом у ствола дерева. Неожиданно под ноги спланировал листок, заложенный между страниц. Газетная вырезка. Что-то подсказало Рике: Рёске не должен эту вырезку видеть, поэтому быстро подняла листок и сунула в карман.
— А взглянуть на компьютер Рэйко можно? Вдруг получится выяснить, где она.
Получив согласие Рёске, Рика вытащила ноутбук из ящика комода.
— Я пытался его включить, но не смог подобрать пароль… — покачал головой Рёске.
Рика попробовала вбить в строку дату рождения Рэйко, свой номер телефона и номер Рёске, дни рождения любимых актеров Рэйко, но ничего не получалось. До ноздрей доносился сладковатый запах разогретого масла и сыра, растаявших и перемешавшихся между собой.
— Не думаю, что с Рэйко что-то случилось. Скорее она сама, сознательно, уехала по каким-то причинам… Подождешь с заявлением в полицию до завтрашнего обеда?
— Есть какие-то догадки?..
Длинная тень Рёске накрыла ее со спины. Даже не видя его, Рика знала, какое у него измученное лицо.
— Наша однокурсница обещала рассказать что-то…
Стоит обернуться — и ее ложь будет раскрыта.
Тут, к счастью, раздался сигнал таймера. Рика поспешно оторвалась от ноутбука, обошла Рёске и направилась в кухню. Открыла духовку. Пляшущие бледно-голубые огоньки, горячий воздух, обдувающий лицо… все, как тогда, в классе, — до чего же яркие воспоминания!
Золотистая корочка радовала глаз. Как минимум на вид все в порядке. Рика с облегчением выдохнула, надела кухонные рукавички и достала гратен. Затем накрыла на стол, позвала Рёске, они пожелали друг другу приятного аппетита и принялись за еду.
Вилка с хрустом вонзилась в панировку и сыр. Снизу, словно лава, засочился горячий соус, выглянули макароны и креветки. Преисполненная уверенности в себе, Рика положила в рот маленькую порцию. «И соли достаточно, и вкус неплох», — уже решила она, но тут вкусовые сосочки выдали совсем другое, не очень-то приятное ощущение. И это ощущение напрочь убило нежный аромат сыра и масла, упругую сочность макарон и креветок. Кажется, она плохо перемешала соус — в нем встречались комочки. Попытка проигнорировать их провалилась: комочки упорно давали о себе знать, мешая наслаждаться вкусом.
Рика поникла и отложила вилку.
— Бешамель я запорола. Невкусно получилось. Извини.
— Вовсе нет! Спасибо за еду.
Дело не в том, что ее кулинарные навыки притупились за восемнадцать лет… Что-то внутри ухнуло вниз — как в самолете при посадке. Скорее всего, и тогда, в школе, гратен вышел таким же. Просто одноклассницы и добрая учительница пожалели ее самолюбие: они, наверное, сочувствовали ситуации в семье Рики. В том маленьком мирке любое ее действие было обречено на похвалу.
Рёске с нечитаемым выражением лица бодро орудовал вилкой, а Рика наконец поняла: пусть даже она приготовила бы отцу этот невкусный гратен, ничего бы это не изменило. У отца не было воли к жизни, его смерть была неотвратимой. Не в ту пятницу, так в другую, не в пятницу, так в понедельник или в среду — отец был не из тех, кто способен сопротивляться.
Это бред — считать, что ты можешь спасти человека, раз-другой приготовив ему домашнюю еду. Сколько женщин страдают, скованные по рукам и ногам этим заблуждением? Спасти жизнь неумелой стряпней… Да хоть бы и умелой. Но такие мысли — перебор даже при завышенной самооценке. Рика наизнанку выворачивалась, чтобы спасти отца от одиночества, веселила его как
