убить его, – произносит Перл, когда Харпер заканчивает.
– Я знаю. – Харпер понимает, кого Перл имеет в виду. Элтона Пеллетье.
– Давай сделаем это! – настаивает Перл. – Мы можем сделать это с помощью крови. – Ее наполняет обжигающее, колючее возбуждение. Такое возбуждение способно поглотить ее полностью, она это знает. И это не сулит ничего хорошего.
– Что ты имеешь в виду?
– Убьем его.
– Перл…
– Мы используем магию. Ты была в той пещере, ты плавала над ее костями. И во мне течет ее кровь. Так что мы все связаны.
Рука Харпер ласково ложится на плечо Перл. Она понимает, что хочет, но не может сказать Перл. Слова у них внутри обладают огромной мощью, и, если она произнесет их, облечет в плоть с помощью своего дыхания, мысль воплотится и Перл придется что-то с этим делать.
Может, если мы убьем его, она вернется.
Разумеется, это невозможно, но именно эту невозможность Перл и не может вынести. Так что она этого не говорит.
Когда они выбираются из-под трибун, Перл наступает на червяка и давит его своей подошвой. Так милосерднее, – тихо говорит она.
* * *
Еще несколько дней Перл не может оторвать глаз от бледной кожи Харпер и думает о крови, которая течет под ней, и о своей собственной крови.
Она знает – конечно же, знает, – что это просто ерунда, игра. Способ защитить свой разум от страха и скорби. Но в то же время она знает, что все совсем не так.
Харпер режется скальпелем, когда они вскрывают лягушек. После биологии она выкидывает пластырь в мусорку. Перл смотрит на него и размышляет, какое заклинание придумает, чтобы связать ее с матерью, используя кровь Харпер.
Перл поднимает глаза и видит, как Харпер наблюдает за ней. Она понимает, что Перл думает достать пластырь из мусорки. Она слишком хорошо знает Перл. Люди часто считают, что она слишком много болтает, но Перл знает, откуда берется этот нескончаемый поток слов. Она так себя ведет, потому что слишком много видит и не может переварить увиденное внутри себя. Иногда ей нужно все выплеснуть во время беседы под вино с заправки.
Перл чувствует, что если в реальном мире и существуют такие создания, как ведьмы, то Харпер точно одна из них.
– Не надо, Перл, – говорит она. – Просто отпусти.
– Давай погуляем сегодня, – предлагает Перл, когда они идут с биологии на химию. В коридорах пахнет грязью и мокрой кожей. – Давай сострижем у Мюриэль ногти на ногах. Спорим, я смогу при этом ее не разбудить?
– Не сегодня, Перл.
– Я вчера сходила на заправку…
– Нет! – отрезает Харпер. Она чуть не кричит, и пара девчонок на них оборачиваются. Она понижает голос. – Не сегодня. Может быть, никогда.
Перл начинает трясти.
– Как она выглядит, Харпер? Пещера?
– Я серьезно, Перл.
Она пораженно глядит на Харпер. Шум ревущих волн почти заглушает ее голос.
– Я не хочу больше этим заниматься. Это не на пользу тебе, и это не на пользу мне.
– Но мне это нужно! – возражает Перл. – Мне нужно, чтобы ты сказала мне…
– Нам обеим нужно двигаться дальше. Начать жить.
Перл вцепляется Харпер в лицо. Харпер крепко хватает ее за запястья.
– Извини, – говорит она, и это звучит очень серьезно.
Перл пожимает плечами.
– Ты права, извини. Просто на секунду поехала крыша.
Харпер обнимает ее, и Перл обнимает подругу в ответ. Перл тоже слишком хорошо ее знает. Знает, насколько глубоко должна запрятать свои чувства, чтобы Харпер их не увидела.
Один или два раза у Перл было ощущение, что Харпер наполовину просыпалась, когда она нависала над ней по ночам. Перл задерживала дыхание и стояла неподвижно до того момента, пока Харпер не поворачивалась и как будто не засыпала снова. Но теперь Перл сомневается, спала ли та на самом деле.
Никто не знает, кто настучал директору, но под подушкой у Харпер находят бутылку вина.
Харпер неподвижно стоит несколько секунд и глядит на бутылку. А когда она переводит взгляд на Перл, то улыбается грустной, а не злой улыбкой.
Родители Харпер приезжают за ней на следующий день. Никому не разрешают с ней попрощаться. Перл наблюдает из верхнего окна, как Харпер садится в машину – совсем бледная, как будто бы в два раза уменьшившаяся по сравнению со своим нормальным размером. Перл не знает, что теперь будет с Харпер. Куда она отправится? Кем станет?
Перл достает из кармана куклу. В основном она сделана из ее собственных тусклых волос. Но рыжие медные пряди с головы Харпер придают ей металлический блеск. Она медленно их собирала, ночь за ночью, пока Харпер спала. У Перл возникла эта идея после того, что они сделали с Мюриэль.
Маленькое пустое лицо в косичках смотрит прямо на нее. Кукла как будто поглощает весь свет: темная заплатка на солнечном дне. На лице у куклы небольшой ржавый развод на том месте, где Перл стерла кровь Харпер.
– Ты все равно мне больше не нужна, – шепчет она, пока машина Харпер уезжает, шурша гравием. Но она знает, что это ложь. Харпер нужна ей как никогда.
Перл даже сейчас до конца не понимает, действительно ли она когда-нибудь верила, что может убить человека или воскресить свою мать из мертвых с помощью куклы из волос. Она не уверена, что думает по этому поводу сейчас. Ее охватывает паника. Кто она без Харпер? Она одна, одна, совсем одна.
Перл глубоко вздыхает. Крутая, – думает она про себя. – Будь крутой, как горная река.
Открыв глаза, Перл понимает, что должна сделать. Может быть, всегда понимала. Это может занять некоторое время. Это может занять годы. Но она это сделает.
Уайлдер, день последний
Ребекка мычит себе под нос, тускнея и растворяясь в углу. Я перестал менять ее в тексте
