упали замертво, даже не успев поднять оружие.
Оставшимися занялись они. Со скучающими мордами, точно им приходилось не сражаться, а чистить рыбу, они раз за разом взмахивали кривыми клинками, рубя плоть, тогда как им никто не смог нанести хотя бы царапинку.
Не прошло и десяти ударов сердца, как на ногах осталось не более полудюжины воинов. Сам же Эру, понимая, что бежать бессмысленно — да и узнай соплеменники, что он бросил соратников, его бы все равно ждала смерть — с топором наперевес бросился на Всадника, что спешился и теперь безучастно наблюдал за творящейся пред его глазами бойней. Эру даже не успел понять, что именно произошло. Вот он делает замах, в надежде отрубить Всаднику голову — а вот уже будто чьи-то невидимые руки вырывают оружие из его рук и обрушивают ему на висок…
Очнулся Эру уже в заточении, с дикой головной болью. Вздувшаяся шишка на голове уже почти осела, но вот уязвленную гордость вряд ли бы смогли исцелить даже самые талантливые и умелые шаманы. Интересно, а кому-либо еще удалось выжить? Впрочем, оно и неважно — все равно все они уже обречены. Но где их держат?.. И зачем?.. Так проходили день за днем, но однажды утром дремавший Эру услышал щелчок замка. В тот же миг раскрыв глаза, он беззвучно скатился на пол и притаился в тени, прижавшись к стене. В руке он сжимал осколок камня, которым ранее было думал вскрыть себе вены, дабы не дать Всадникам шанса насладиться его пытками, однако он решил повременить и теперь мысленно похвалил сам себя за столь мудрое решение.
Если эти твари думают, что он покорно отдал свою судьбу в их лапы, то глубоко ошибаются! Да, им удалось разбить отряд Эру и взять его самого в плен — однако пусть его кости сожрут ледяные пауки, если он позволит просто так мучить себя или того хуже — сделать рабом! Уж лучше умереть прямо здесь, хотя бы попытавшись сбежать, нежели безропотно принять столь бесславный конец.
Однако то ли надзиратель оказался куда ловчее, чем думал Эру, то ли от долгого бездействия его мышцы совсем одеревенели, но он, к своему собственному стыду, не смог нанести даже удар.
Бугай с плоским лицом и свернутым набок носом играючи перехватил кулак Эру и резко вывернул его кисть, заставив взвыть от боли и выронить валун. Следом здоровяк впечатал Эру прямо в стену, а когда тот осел на пол, познакомил его ребра со своим сапогом. Череда пинков и зуботычин заставила Эру сжаться в комочек, закрыв голову руками — правда, без особой пользы — но вот наконец его мучитель прекратил избиение и рывком поднял Эру на ноги.
Более сопротивляться он не пытался, решив поберечь силы. Конечно, он бы мог попробовать рвануть вперед — благо что он с детства был быстрее всех своих сверстников и уже в двенадцать лет на равных соревновался со взрослыми мужчинами во время традиционных игрищ — вот только куда ему бежать?
Длинные полутемные коридоры походили один на другой как две капли воды, сплетаясь в столь замысловатую паутину; Эру подозревал, что даже если бы он вдруг каким-то чудом сумел выскользнуть из лап своих похитителей, он бы мог бродить здесь до скончания веков.
Из-за некоторых дверей, мимо которых они проходили, доносились престранные звуки: тихий гул, напоминающий рычание огромного зверя, жуткий скрежет, от которого по спине пробегали мурашки, разрывающий уши грохот, а то и вовсе душераздирающие вопли какого-то несчастного.
Наконец они очутились в зале, столь огромной, что потолок ее терялся где-то в вышине. Посередь ее стоял постамент с огромным троном, выполненным из иссиня-черного металла, который покрывали замысловатые символы, будто сами-собой изредка вспыхивающие зелеными и красными огоньками. На престоле же восседала статуя, с головы до ног закованная в тяжелый доспех из того же материала и рогатый шлем, оскаливший широко раскрытую пасть в зловещей ухмылке. На коленях идол держал меч, столь длинный и массивный, что легко бы мог разрезать напополам одним ударом быка, не то, что человека.
Вокруг же из теней то и дело показывались они, яматаро и другие чудища, которые, заметив взгляд Эру, начинали рычать, показывать клыки и демонстративно похлопывать себя по животу. Как это не удивительно, между екаев мелькали и люди, которые совершенно спокойно воспринимали подобное соседство.
Однако через пару мгновений внимание Эру снова приковала к себе статуя. И чем дольше он смотрел на не, тем больше почтения она в него внушала. Почтения? Нет, не так. Скорее некий благоговейный ужас, липкий и холодный, кусочком льда упавший за шиворот. От трона вдруг послышался какой-то шорох. Поначалу Эру подумал, что его обманывают его же собственные глаза, и лишь через мгновение понял, что все происходит взаправду.
Ведь то, что он принял за монумент, оказалось живым существом.
Точно во сне он наблюдал за тем, как Пепельный Король медленно преодолевает ступень за ступенью, положив меч на плечо, лениво, не торопясь, тщательно вымеряя каждый шаг, словно бы прогуливаясь. Когда огромная фигура застыла перед Эру, накрыв его тенью, кто-то сзади дернул его за плечо:
— На колени, ничтожество!
Эру и не шелохнулся. Но скорее не из-за храбрости или упрямства; просто он бы при всем желании не смог бы пошевелить и пальцем, до того страх сковал все его тело, точно кандалы.
— Так ты и есть тот самый Эру, который осмелился напасть на моих слуг? — раздался из-под шлема гулкий насмешливый голос.
Тот, услышав свое собственное имя, лишь громко сглотнул и коротко кивнул. Признаться, даже это движение далось ему с трудом. Чувствовал он себя рыбой, застывшей во льду. И откуда это создание знает, как его зовут?.. А вдруг оно может читать мысли?..
— Смелый поступок, — пророкотал демон. — Безрассудный, на редкость идиотский, но, признаю — довольно-таки смелый.
Он громко расхохотался и смех его напоминал перестук камней, несущихся вниз с горной вершины. Из темноты со всех сторон также доносился гогот: сейчас Эру не видел ни единой души, но был уверен, что свита Пепельного Короля внимательно наблюдает за каждым его движением и ловит каждое его слово, дабы в случае чего разорвать его на тысячу кусочков.
— Ладно, — продолжил Пепельный Король, — довольно потехи. Ты знатно повеселил меня своим упрямством, не спорю, так что взамен я проявлю благосклонность и дам тебе выбор: склонись передо мной, пади ниц и я позволю тебе стать моим слугой. Либо же умри прямо здесь и сейчас.
— Никогда! — само собой вырвалось у Эру,
