потерять в бою. С этим трудно не согласится, но в душе я эстет и всегда выбираю лучшее из возможного. На этот раз с выбором повезло. Исключительно удачное соотношение цены, длины клинка, с шириной и размерами рукояти. Настоящее совершенство — от окованных металлом шляпок загвоздок до вороненых полосок между долами и лезвиями. Тиму они точно должны понравиться. Особенно в наборе с леденцами и шерстяной жилеткой от Пацека.
Время шло, но засланная кошка упорно молчала. Зато лая или шума сражения тоже пока не слышно. — Наверное, опять плащом зацепился или застрял где-нибудь. — Решила я, бодро перелезая через забор. Воображение рисовало неудачливого вора, запутавшегося в веревке здоровенного спящего волкодава.
Что-то тихо зашуршало в зарослях полыни.
— Хо-хо-хо! — На всякий случай произнесла я, памятуя о конспирации. В следующее мгновение меня здорово треснуло по затылку. Начавшие было светлеть небеса резко погрузились в кромешную тьму.
Первое что я увидела, придя в сознание, было задумчивое лицо Асеера на фоне быстро летящих по черному небу туч. Ожидаемая, но все равно неожиданная встреча.
— Пацек жив? — Первым делом поинтересовалась я, и, дождавшись молчаливого кивка охотника, блаженно откинулась на фальшивую бороду, как на подушку. Затылок пульсировал малозначительной, почти незаметной болью мастерски нанесенного удара. Все-таки я добилась, чего хотела. Не по морде, но на душе полегчало.
— Умбра, что происходит? — Злобным шепотом осведомился дингир-ур. Шепотом, значит, Тимхо спит и не видит моего позора. Это не могло не радовать.
— А что подсказывает тебе интуиция и жизненный опыт?
— Боюсь, здесь они бессильны, как и здравый смысл. — Асеер широким жестом осенил заросший травой угол сада, где под яблонькой между подгнившими паденышами и желтыми листьями ровным рядком лежали… еще четыре бородатых тела в красных одеяниях, в которых (если, конечно, хорошенько приглядеться) можно было без труда узнать моего коллегу Пацека, старосту, кузнеца и деда Шповника.
* * *
— Заходите еще.
Четверо святых старцев и одна святая старуха мрачно, без особого энтузиазма, кивнули, подталкивая друг-друга к выходу. Только когда стоящий у калитки дингир-ур и его злосчастный дом пропали из виду, мы перевели дух и весело переглянулись.
— Опасная работенка у этого святого. — Заметил Саший, почесывая затылок. — Тут и впятером не управишься.
— Ага. — Хохотнул кузнец. — Весь хмель, как ветром из головы вынесло.
— По-моему это был кистень. — Подал голос дед Шповник, державшийся бодрее всех нас вместе взятых.
— Или кулак. — Предположила я. — Был бы кистень, мы бы уже скорее всего обменивались опытом с самим святым.
— Кстати, госпожа расследователь, вы-то тут как оказались? — Обернулся ко мне староста.
— За компанию с Пацеком. Вежек ногу потянул.
— А вы?
— И я из-за Вежека. Он, расстроился. Говорит, Арко отказался, а Пацек один точно не пойдет. Пропадет праздник. Ну, мы и решили тряхнуть стариной…
— Ага. — Весело поддержал кузнец. — Мы мальчишкам, считай, завсегда подарки разносили, чтобы, значит, людям радостней было.
Я тайком наблюдала за этими людьми, которым все святые и волшебники вместе взятые даже в подметки не годились. Каждый скучный, прагматичный сухарь вроде меня тем и жив, что постоянно критикует наивных мечтателей с их слащавыми сказками. Мол, только одному ему известна правда жизни, голая, безрадостная, уродливая, зато такая родная и настоящая. А правда-то оказывается многогранна, как и мироздание, в котором возможно абсолютно все, только выбери, что тебе ближе. Вот поэтому кому-то всю жизнь сидеть у моря, тщетно ожидая, когда из синих волн вынырнет золотая селедка, а, кому-то, поймав волшебную рыбку, варить из нее уху, горько вздыхая над выпачканной требухой разделочной доской, что чудес не бывает…
— Мы тут в трактир собрались пропустить по одной. — Донесся до меня рассудительный голос Сашия. — Госпожа расследователь, вы с нами?
— Как-нибудь в следующий раз.
Они не стали ни настаивать, ни застаиваться, скрывшись за холмом так быстро, словно за ними по пятам гнался недовольный жесткой конкуренцией святой. Я же задумчиво потеребила бороду и устремила исполненный надеждой взор на темную громаду леса.
* * *
Лес моих надежд не оправдал. Единственная найденная мною более-менее приличная елка оказалась высоченной, кривой на один бок и лысоватой. Магия прекрасно заменила лопату и телегу, но чтобы не привлекать нездорового интереса кедошима, рядом с храмом от нее пришлось отказаться, транспортируя елку волоком. Последнее только усугубило негативные елкины качества и обострило мои. На месте я мстительно грохнула тяжеленное дерево оземь, попытавшись распрямить спину, да так и застыла в полускрюченном положении, уперев руки в ноющую поясницу.
Через забор с царственным величием перекидывал ногу некто бородатый, широкоплечий в красном праздничном плаще.
— Пацек? — Уверенности в моем голосе не было.
Он съежился, резво, как-то по-звериному, отпрыгнул в сторону, выжидающе усевшись за изгородью на корточки, словно раздумывал, а не пуститься ли вприсядку. Только теперь мозг додумался до того, что зрение игига уловило с самого начала. От этого человека не исходило тепло, точнее исходило, но примерно столько же, сколько от забора или соседних деревьев. Это был не Пацек, даже не человек. Это был упырь.
Конечно, черствый сухарь Вербит ни на главное блюда, ни на десерт не тянул, но в целом выбор я одобряла. Одинокого вредного затворника, живущего в глухом лесу, не скоро хватятся.
Навскидку выпустила плазмоид, но промазала. Упырь только гаденько хохотнул и легкой спортивной трусцой направился к лесу. Издевается! Погоди, зараза, ты мне ответишь за веселый сплав по осенней речке. Еще три шаровых молний подпалили траву под когтистыми лапами, но особого ущерба самим лапам так и не принесли. Зато мой резерв окончательно оскудел.
Кажется, стремительные забеги по ночному лесу скоро войдут в мой привычный образ жизни. Холодало. Небо посерело, но не в преддверье рассвета, а от избытка мохнатых, нависавших над головой туч. На их фоне голые ветки казались черной запекшейся на царапинах кровью. Упырь петлял между деревьев, будто гигантский патлатый заяц, застигнутый дочкой кузнеца в разгар гадания. Мне пришлось задействовать все свои игигсксие способности, чтобы не отстать, но, как оказалось, не у одной меня были скрытые таланты.
Крутой вираж. Почти вертикальный взлет в густую крону дуба. Издевательский смех. Серия молниеносных прыжков от дерева к дереву. Тишина. Только слышно, как крупные белые снежинки с вкрадчивым шелестом опускаются на прошлогоднюю листву.
Мне оставалось только в бессильной ярости прочесывать окрестности, прикрывая нос и уши от колючей хватки мороза. Этот когтистый гаденыш совсем не прост. Знал, как от меня спрятаться, значит, знал мои слабости. Значит, знал, как меня можно убить. Знал и даже не попытался?
Короче, рассвет я встретила в одиночестве, окончательно окоченевшая и запутавшаяся.
