нечему. Я глянул вдоль разбитой мокрой дороги и в конце увидел тоненькую линию горизонта, что изредка прерывалась лучами далёкого света, дарующего свое тепло и благословение пустынной, серой, выжженной радионуклидами земле. В голове мгновенно появилась картина этого города при жизни, в полном его расцвете. Забитые машинами улицы, сигналящие зазевавшимся прохожим, вечно спешащие люди и заливистый смех детей, что только начинали свой жизненный путь в познании окружающего мира. Да, если пропасть между людьми и «богами» Зилота однажды станет сокращаться, то, возможно, если не мои дети, то дети их детей доживут до этого туманного светлого будущего, которое было так похоже на мое прошлое. Я мечтательно закрыл глаза, втягивая такой чужой раньше воздух полной грудью. Осознание мысли, что я впервые в жизни задумываюсь о потомстве как о чём-то естественном и желанном, а не вечно плачущем геморрое вызвало широкую улыбку, которую, наверняка, замечали редкие хмурые люди спешившие поскорее закрыться у себя в тепле сухости и относительном комфорте.
Мои размышления о будущем прервало давящее ощущение практически во всем теле и горячее касание к моим мокрым, холодным губам. На столь неожиданный и дерзкий поцелуй я отвечал даже не задумываясь от кого он исходил, но открыв глаза, естественно, увидел сидящую на мне Алису, которая при всей своей скромности в прилюдном проявлении чувств совсем не стеснялась пялящихся на нас прохожих. Она просто вжималась в меня ни на секунду не отрывая своих пухленьких губ, впитывая остатки моего тепла в себя, и лишь когда ее руки оказались под моей одеждой нежно поглаживая желанную часть тела до меня стал доходить масштаб образующейся проблемы. Назвать себя застенчивым скромником я бы не смог, но и устраивать шоу на глазах у всех я бы не стал, а вот по безудержным, страстным поцелуям и тяжёлому дыханию Алисы я мог сказать, что она сейчас вполне готова на все. И что самое страшное ее порывы благополучно находили отклики в тайных уголках моего сознания и сопротивляться зарождающемуся безумию с каждой секундой становилось все сложнее.
— Что ты делаешь? — захлебываясь собственным дыханием выдавил я, с трудом оторвавшись от сладких губ Алисы. Она посмотрела на меня искрящимися от желания и задора глазами.
— А разве не видно? Хочу овладеть своим самцом. Ты что, против? — прищурилась она и снова впилась в губы, начиная расстёгивать мою куртку. Я немного отстранился.
— Тебе не кажется, что место не очень подходящее? — девушка нервно взглянула на меня.
— Плевать! — произнесла она будто чужим голосом, а лёгкий задор ее глаз сменился на нечто иное, что я никогда в ней не видел. И если вначале там были лёгкие игривые искорки, то сейчас полыхало обжигающее пламя самой преисподней. — Ты только мой! — процедила она сквозь зубы. — И я хочу чтобы об этом знал каждый!
Судя по усилившемуся напору этой самки, а по-другому ее называть было нельзя учитывая бездумность ее первобытных порывов, дальнейший разговор не имел никакого смысла, ведь меня попросту не слышали. И если уж она так хочет заявить о своей личной собственности, то мешать я ей в этом не собирался, просто нашел более культурный вариант для этого.
Я взял ее на руки и практически поволок ее к себе, грубо и настойчиво лаская и целуя все до чего мог дотянуться, а до чего не мог, то просто снимал и бросал в том месте, где мы находились, жадно впиваясь в желанные прелести. Полыхающий внутри нас огонь похоти выжигал последние остатки разума, заставляя всех прохожих шарахаются от нас как от прокаженных, и к тому моменту, когда мы оказались у меня на нас уже практически не было того, что ещё можно было снять или сорвать. И потому, толкнув свою готовую ко всему избранницу в кровать, я просто набросился на нее, словно она была единственной женщиной на земле, которую я нашел после тысячелетнего воздержания.
В этот раз все было особенным: запахи, чувства, ощущения, даже стоны моей нежной Алисы были пропитаны агрессивной сексуальностью, так не присущей ей, в принципе. Не было ласки и прелюдий, они остались где-то там на задворках наших желаний. Мы были словно два голодных до плоти демона, которые раз за разом бросались в сети истинного порока и наслаждения, вгрызаясь до крови в нежную, желанную плоть под стоны граничащего с сумасшествием возбуждения. До этого дня я и не подозревал, что боль, страсть и удовольствие могут стать единым целым, даруя истинное наслаждение страдающему и наказывающему одновременно. Я брал свою девочку грубо и жестоко ровно настолько насколько мне позволяла фантазия, раз за разом вгоняя в нее все мое мужское естество и доводя ее до слез, криков и экстаза одновременно. И лишь вдоволь наигравшись в повелителя я отдал ей инициативу.
О, это было великолепно! Разгорячённая и возбуждённая моим доминированием нимфа отплатила мне той же монетой. Оседлав меня, она в порыве страсти кусалась, царапалась и кричала словно дикая кошка играющая со своей добычей перед жалкой участью стать ее обедом. Не знаю откуда у нее столько сил после всего и на что она рассчитывала, но вместо мольбы о пощаде я лишь крепче сжимал ее упругие бедра, поглаживал ножки и периодически целовал и покусывал набухшие груди, соски и нежные губки, прижимая к себе ее горячее тело. А ее же редкие поцелуи были пропитаны огненной страстью настолько, что порой, как мне казалось, обжигали мое тело в прямом смысле этого слова.
Ее силы иссякли лишь после очередного, теперь уже одновременного оргазма, от которого она дрожа и извиваясь всем телом тихонечко сползла на кровать нежно подрагивая и постанывая… Бешено стучащее в груди серце медленно успокаивалась после сладкой пытки. А ведь если подумать, в этом мире не так уж и плохо.
Глава 27
— Значит всё-таки любимый, — задумчиво произнес я, глядя в глаза Алисы.
— Я… — девушка смутилась и отвела взгляд. — Не помню, чтобы я такое говорила.
— То есть в медблоке перед моим отключением была не ты? — девушка уткнулись в меня мордашкой и обняла.
— Я думала, что ты уже спишь… — тихо прошептала она. — И вообще, не зазнавайся — это ничего не меняет! Будешь плохо себя вести я тебя… — она прервалась и с расширенными глазами пару раз вздрогнула опустив руку к низу живота. — Хорошо-то как…
— Знаю, знаю… Прилюдно изнасилуешь… Что
