Книга Легендо - Стефани Гарбер

Но императрица не опровергала эти слухи, что заставило Теллу задуматься: действительно ли человек, назвавшийся ребенком Элантины, был им, или это просто самозванец, стремящийся помешать Джексу занять трон?

– Большую часть жизни я ставила Меридианную империю превыше всего, даже своего сына. Теперь сожалею о многих решениях, но уже слишком поздно менять то, что сделала. Полагаю, именно поэтому я вспоминала о тебе сегодня утром. – Печаль в глазах Элантины стала еще более заметной. – Не знаю, что случилось с твоей матерью после того, как она покинула тебя, но надеюсь, что ты найдешь ее, Донателла. Не уподобляйся мне, не довольствуйся преддверием концовки, когда у тебя может быть истинная концовка.

– Не уверена, что понимаю, о чем вы говорите, – призналась Телла.

– Есть два типа концовок, и не все добираются до истинной. Большинство людей сдаются в той части истории, где дела обстоят хуже некуда, и ситуация кажется безнадежной. Именно тогда надежда нужнее всего. До истинной концовки сумеют дойти только самые упорные.

Посмотрев на руку Теллы, Элантина снова улыбнулась – на этот раз скорее счастливо, чем грустно.

– Гляди-ка! Даже перстень твоей матери соглашается с моими словами.

Телла отшатнулась, когда опал на ее пальце запульсировал и стал менять цвет. Золотая линия в центре вспыхнула пламенем, пожирая фиолетовый и вишневый по краям, пока весь драгоценный камень не заискрился янтарным.

Башня покачнулась, и у Теллы задрожали ноги. Это длилось всего секунду, но она могла бы поклясться, что в этот момент даже звезды снаружи мигнули. Перстень и всегда был красивым, но теперь сделался нереально прекрасным и при этом сиял так ярко, что заставлял всю руку Теллы светиться.

Что же такое сделал Данте?

Теллу охватила раскаленная добела паника. Должно быть, он нашел лазейку, чтобы обойти проклятие перстня. Но с чего бы ему так стараться ради нее? Он просил ее не волноваться, уверял, что не является самоотверженным, но, должно быть, все же заплатил определенную цену за то, чтобы снять проклятие с опала.

Теллу вдруг охватила дрожь, корона у нее на голове закачалась. Она придержала ее ладонью, чтобы стабилизировать, но рука тряслась так же, как и ноги, поэтому вместо того чтобы поправить корону, она сбила ее с головы. Та упала и с мелодичным звоном ударилась о землю.

– О боже! – Элантина зажала рот рукой.

Телла едва сдержала проклятие. С пола на нее уставились пять острых обсидиановых пиков, украшенных блестящими черными опалами. Ее украшение превратилось в зеркальное отражение Расколотой Короны.

Голос Теллы дрогнул, когда она сказала:

– Мне так жаль.

– Не стоит, дитя. Ты не сделала ничего плохого. Сейчас здесь все уберут.

Но Телле все равно казалось, что она совершила непоправимый поступок.

Все еще дрожа, она уставилась на лежащую на полу разбитую корону, и ее невозможный выбор стал очевиден. Данте нашел для нее некий способ проникнуть в хранилище, способ, который не потребовал никаких жертв со стороны Теллы. Конечно, Телла не знала, поступил ли он так, чтобы спасти ее от звезд, или чтобы убедиться, что она наверняка доберется до карт. Телла даже не была уверена, какой из этих ответов больше понравился бы ей в качестве истинного. Если бы Данте пожертвовал чем-то, чтобы спасти Теллу, какова бы она была, выдав его потом Джексу? При условии, конечно, что Данте и есть Легендо. Телла ведь до сих пор не раскрыла истинной личины магистра.

И не узнает, кто он такой, если не выиграет Караваль.

Но, возможно, лучше будет не выигрывать эту игру.

«Победа в игре будет иметь такую цену, о которой ты впоследствии пожалеешь», предупреждал Теллу Найджел, хотя, даже если бы он этого не сделал, она знала, что в будущем ее ждут сожаления. Если бы она решила выдать Легендо Джексу, тот забрал бы его силу, освободил Мойр и, скорее всего, попутно уничтожил магистра. Но, если Телла не предаст Легендо и отдаст ему Колоду Судьбы, он уничтожит карты, включая и ту, в которой заточена ее мать, поскольку все они связаны.

Взгляд Теллы скользнул к окну. С такой высоты люди внизу казались цветными пятнышками, освещенными мерцающими звездами, яркими фонарями и лихорадочным возбуждением, царившим в последнюю ночь Караваля и кануна Дня Элантины.

Будь Телла героиней другой истории, могла бы сейчас спуститься вниз и присоединиться к веселой толпе. Она попивала бы горячий глинтвейн и танцевала с незнакомцами. Может быть, даже поцеловала бы кого-нибудь под звездами. Вот какими должны были быть ее желания. Она попыталась вызвать их в себе усилием воли. Отказаться от игры, в которую ее втянули, и женщины, ее бросившей. Перестать притворяться, что матери не все равно. Но слова Элантины о преддверии концовки и истинной концовке не давали Телле покоя.

Она хотела отказаться от матери, но это больше походило на капитуляцию, как если бы она согласилась на меньшее, когда у нее был шанс получить гораздо больше. Телла не хотела, чтобы мать снова причинила ей боль. Но что, если Элантина права, и Палома действительно любила ее?

Мать Теллы поместила карты в подземелье звезд, чтобы никто не смог до них добраться. Может быть, она и сама не планировала когда-либо снова к ним прикасаться. Что, если предложив Теллу звездам, она вовсе не собиралась отдавать ее? Возможно, запирание карт в хранилище, которое можно было открыть только проклятым ключом, было ее способом держать их в безопасности. Но потом она каким-то образом оказалась в ловушке в карте.

Телла не знала, в какой момент покинула башню, просто внезапно побежала вниз по лестнице, стремясь поскорее попасть во двор, где проходил Караваль, и думая при этом только о своей матери.