Конечно, остается вопрос, было ли введение в действие министром юстиции Чхон Чонбэ права на регулирование хода расследования мудрым шагом. Начиная с министра Кан Гымсиль, все министры юстиции, которые не были выходцами из прокуратуры, считали это целесообразным в рамках реформ Министерства юстиции и прокуратуры. Однако проблемой было отсутствие согласованности с прокурорскими учреждениями. Сложность представляло проведение реформ при одновременном осуществлении руководства прокуратурой. Именно по этой причине министр, который не был выходцем из прокурорских кругов, не мог постоянно находиться на посту. Генеральный прокурор также был человеком, который верил в реформы и стремился к ним, но сталкивался с теми же трудностями. И на фоне всего этого из-за проблемы права управления следственным процессом произошел еще больший разрыв с прокуратурой. Согласованность с прокуратурой так и не была достигнута, и продвижение реформ прокуратуры сильно осложнилось. Если рассматривать с этой точки зрения, то жертвы, которые пришлось принести вследствие введения права на управление следственным процессом, были очень велики.
* Инцидент о нарушении Закона о национальной безопасности профессором университета Тонгук Кан Чжонгу. 강정 구교수국가보안법 위 반 사건. Инцидент, произошедший в октябре 2005 года, когда профессор университета Тонгук Кан Чжонгу был привлечен к суду за нарушение Закона о национальной безопасности после своего заявления, сделанного посредством сети Интернет, о том, что «Корейская война является освободительной войной северокорейского руководства ради объединения родины».
* Право на управление следственным процессом. 수사지휘권. Положение ст. 8 Закона о прокуратуре, которое гласит: «Министр юстиции является руководителем, осуществляющим надзор за деятельностью прокуратуры, и в рабочем порядке осуществляет контроль и руководство, а в отдельных случаях дает распоряжения и указания непосредственно генеральному прокурору».
Предпосылка к судебной реформе
Проблема проведения судебной реформы, которая началась, когда я в первый раз находился в должности старшего секретаря по гражданским делам, все еще не была решена к тому моменту, когда я вернулся на этот пост, и оставалась самым главным открытым вопросом, который должен был взять на себя старший секретарь по гражданским делам. К счастью, «Правительству участия» удалось успешно завершить проект судебной реформы и принять большинство мер на законодательном уровне. Благодаря этому правовая система нашей страны сделала большой шаг вперед. Несмотря на значительные усилия правительств Ким Ёнсама и Ким Дэчжуна, в тот период все закончилось только обсуждениями. Конечно, мы тоже смогли сделать не все, что было задумано. Так, был создан план по проведению реформы системы военного законодательства, но из-за недостатка времени он не получил законодательного закрепления. Также в ходе обсуждений мы не смогли достичь консенсуса по вопросу «политической юстиции» Верховного суда. Но мы добились определенного прогресса, и если когда-нибудь к власти придет правительство с аналогичными стремлениями, то оно сможет продолжить процесс уже с той точки, до которой дошло «Правительство участия». Так как реформа касается правовой системы, то я не уверен, что люди, не имеющие отношения к этой сфере, могут прочувствовать всю проблематику этого вопроса. Однако я как юрист считаю крайне важным то, что сумел справиться с судебной реформой и преуспел в этом процессе.
Судебная реформа должна быть реализована совместно с Верховным судом, поэтому продвигать ее отдельно правительству тяжело. По этой причине судебная реформа не была одним из официальных обещаний, выдвинутых во время президентской предвыборной кампании, и не была включена в список задач государственного реформирования, определенных во время работы Переходного комитета. Если задуматься, то поводом для начала судебной реформы послужило случайное стечение обстоятельств. Конечно, этот случайный повод был создан динамичным развитием истории. Можно сказать, что возможность проведения реформ «Правительством участия» была результатом ожиданий, которые возникли в каждой из областей.
В августе 2003 года произошел конфликт с Верховным судом. Из-за проблем с назначением членов Верховного суда Голубой дом и Верховный суд оказались в весьма затруднительном положении. Тогда в юридических кругах, а также и за их пределами, было популярно мнение о том, что при назначении Верховных судей и судей Конституционного суда должно обеспечиваться социальное разнообразие, в том числе должны быть соблюдены права человека и гарантирована защита женщин и меньшинств. Даже среди молодых судей многие полагали, что современный подход к кадровым назначениям должен отражать дух социального разнообразия, который соответствует направлению реформ и изменений, а не следовать модели карьерного роста в соответствии со стажем. Именно на этом направлении всегда настаивал президент. Когда в Верховном суде началась кадровая работа в целях выдвижения кандидатов для нового назначения на пост верховного судьи, я передал Верховному суду суть стремлений президента. Я сказал, что президент намерен рассмотреть представления, соответствующие духу обеспечения социального разнообразия в структуре Верховного суда, включая защиту прав человека, в том числе женщин и меньшинств. Но Верховный суд представил кандидата в соответствии с традиционным методом получения должности за выслугу лет. Возможно, в Верховном суде не до конца поняли намерения президента. Рекомендуемый кандидат был выдающимся человеком с точки зрения традиционных стандартов, но многие выступили против его назначения из-за требований времени, которые заключались в стремлении к социальному разнообразию. Министр юстиции Кан Гымсиль и председатель Корейской ассоциации адвокатов Пак Чэсын, которые состояли в рекомендательной комиссии на совещании по кадровым назначениям в Верховном суде, не одобрили кандидатуру и даже покинули совещание в знак протеста. Этот вопрос подняли также и молодые судьи, не говоря уже о неправительственных юридических кругах. Заместитель главного судьи Сеульского центрального районного суда Пак Сихван, который снискал доверие и популярность благодаря своему стремлению к преобразованиям, подал в отставку. Некоторые молодые судьи выступили против процедуры выдвижения кандидатов в члены Верховного суда и стали собирать через интернет подписи в поддержку коллективного волеизъявления.
В действительности отозвать рекомендацию было очень непростым делом для председателя Верховного суда. Но, даже несмотря на это, ситуация осложнялась тем, что президент не мог просто принять рекомендацию членов Верховного суда по кадровому назначению, если она не отражала дух социального разнообразия. Однако даже если бы он отклонил рекомендацию, то суд столкнулся бы с идеологическим противоречием и подвергся серьезным испытаниям. В этом безвыходном положении бывший председатель верховного суда Юн Гван выступил за примирение двух сторон и предложил вынести решение по этому вопросу после обсуждения с представителями судейских кругов. Он сказал: «Если вы примете рекомендации по назначению членов Верховного суда, даже если президент не полностью удовлетворен ими, то, во-первых, Верховный суд поддержит судебную реформу и будет продвигать ее вместе с Голубым домом. Во-вторых, начиная с того момента, когда будет назначен следующий кандидат на пост председателя Конституционного суда, который, в свою очередь, имеет право представления председателя Верховного суда, следующие кандидатуры членов Верховного суда будут отвечать стандартам социального разнообразия. А также необходимо созвать национальное собрание судей, чтобы провести опрос и публично пообещать, что следующие кадровые назначения членов Верховного и Конституционного судов будут проходить в соответствии со стандартами социального разнообразия». Судьи согласились с его словами, и план был принят.
