со всеми присущими ему нуждами. Каждую секунду, что я провела, присев над ведерком, я вспоминала Рида и мысленно клялась себе, что он ответит за все неудобства, что мне довелось и доведется пережить в собственном доме.
Через примерно два дня, наемники, чьи лица неизменно скрывают капюшоны, внесли односпальную кровать и постелили на ледяные плиты ковер. Меня все это время заставляли стоять в углу камеры спиной ко всем, рядом со мной, один из наемников стерег остальных братьев по оружию или убийствам, чтобы я не попыталась вновь покалечить кого-нибудь.
Как только они ушли, я уселась на мягкий ковер и прижалась спиной к прутьям клетки, откинув голову назад. За все время меня ни разу не покормили, не принесли даже воды. Первый день живот подавал весьма громкие требования, после стих. Однако стало чуть сложнее стоять на ногах, постоянно клонило в сон. Из-за отсутствия воды мне и ведро требоваться перестало. Не скажу, что Рид подобным образом проявляет жестокость. Вовсе нет, я помню людей, заключенных в этих камерах, помню, как с ними обращались. Так что Рид по-своему весьма добр ко мне. Пока что.
Заключение в камере отнюдь не способствует возникновению во мне прежней покорности. Где-то в коридоре слабо догорает один-единственный факел, под его тусклый отсвет, я смотрю на стену и повторяю шепотом историю Васмиора.
Распад Великой Империи. Мирное время. Полное отсоединение от Савирана и Гриндолира. Процветание.
Нападение. Военные силы Савирана вторгаются в Васмиор, пересекают Ничейные земли и обрушиваются на нас, отсекают пути к отходу. Семья короля убита. Свободных жителей порабощают, делая из природных магов послушный скот.
Васмиор ветшает, превращаясь в однообразную пустошь. Савиран растет. У каждого более-менее состоятельного жителя в доступном пользовании от двух до пяти рабов, на территории королевства возводятся новые потрясающие воображение дворцы, новые памятники культуры, они пройдут сквозь века, но всё это строят васмиорцы, нищие, голодные, забитые. Их жестоко стращают, подгоняют плетьми и заставляют работать до самой смерти. У многих матерей отнимают новорожденных детей, перепродают их в другие земли. Женщинами торгуют, словно изысканной одеждой. «Посмотрите на нее! Не так давно эта златокудрая красавица умела подчинять водную стихию! А ныне она подчинится вам ради сладостных утех!»
Я тихо рычу, стукаясь затылком о прутья. Гнев снова волной вскипает в груди. Так не должно было случиться. Почему Васмиор? Почему?!
Не так давно всякая обида или несправедливость заставляла меня горько рыдать. Как же многое во мне переменилось. Теперь вместо безвольных слез, я готова бороться, даже будучи в запертой в клетке.
Заслышав шорох недалеко, я улыбаюсь.
– Пришел позлорадствовать, некороль?
Злость обождет, еще представится случай, чтобы казнить врагов, а подожги я эти подвалы, сделаю тем хуже только себе. Я беру себя в руки и заставляю успокоиться.
Помню тот день, когда удалось схватить Тео. Вроде бы после всего должно было возникнуть ощущение, что все кончено. Зло повержено, добро восторжествовало. Однако в тот раз мне вовсе не казалось, что все закончилось. Напротив, всё только начиналось, маленькая нить, приведшая меня сюда, в эту самую камеру. Сегодня мне начинает казаться, что конец как никогда близок. Скоро всё завершится.
– Я не хочу тебе злорадствовать. Кем ты меня считаешь? Злодеем? Угнетателем?
– Нет, Рид, – отчего то мой голос становится ровным и спокойным, ничто в нем не говорит о гложущей меня ненависти по отношению к мужчине, затаившегося в темноте. – Я считаю, что ты заблудился.
Он прыскает от смеха и выходит на свет факела, однако я не спешу встать и обернуться к нему, поэтому Рид проходит вдоль камер и садится прямо на пол, подперев спиной прутья клетки, в которой заключил меня.
Какое-то время мы оба молчим, глядя в пустоту впереди, каждый думает о своем. Рид дышит тяжело, судя по всему, ему пришлось заниматься не самой легкой работой. Сквозь зловонный смрад до меня доходит свежий запах леса и срубленной древесины. Теперь бывшему Повелителю самому приходится добывать дрова для камина.
– Неужели ты считаешь, что я хуже Дамирана? Вообще-то именно его предок обратил в рабство твой народ.
– А ты поддерживал этот порядок, сменив на посту своего отца. Рид, я избавилась от подростковых иллюзий, никто из нас никогда не будет творить добро и сеять повсюду за собой мир. Я считала свое дело правым, считала, что делаю то, что делаю – во благо. Но стала убийцей. Разве отнять чью-то жизнь можно во благо? Скажи мне!
– Нет, – бурчит мужчина.
– Верно. Абсолютно добра не существует. Вот что я поняла, жаль, что поздно.
– Крохи образования пошли тебе на пользу, – Рид усмехается и тоже откидывает голову.
– Ты прав, – я прижимаю руку к груди, где все еще таится помятый лист, подтверждение моего происхождения. Ни на секунду я не расставалась с этим письмом, в каком бы состоянии ни была. Этот клочок бумаги, подписанный королями, моя единственная возможность найти убежище. Никто из них скорее всего не знает, как я выгляжу и потеряй я письмо, ничего бы уже, наверное, не смогло спасти меня из бездны, в которую я угодила по собственной глупости. Даже если мне не удастся выбраться сейчас, однажды, увидев в гостях у Рида кого-то из приближенных к одному из королей, я смогу передать это письмо и надеяться на спасение. – Теперь я знаю намного больше и тебе это не нравится. Безмозглая рабыня была более приятным собеседником.
– Тут, позволь, с тобой не согласиться.
– Почему ты принимаешь помощь Тео? – Этот вопрос мучал меня с тех пор, как наемнику удалось проникнуть в мои покои в Савиране.
– Ты еще не догадалась? – Он издает непонятный звук и меняет позу, устраиваясь поудобнее. – Милая моя Луна, я нанял его. С самого начала Тео служил мне.
Рид будто бы увидев, как у меня расширяются глаза, почувствовал, как замерло сердце. Он засмеялся, все же решив развернуть ответ более подробно, хоть этого и не требовалось. Мне стало всё понятно, более того, я наконец осознала, какого дьявола считала другом.
– Признаться, я не ожидал, что ты вступишься за девчонку и сунешь нос в мои дела. Но все те убийства должны были спровоцировать бурю в Савиране, после чего многие уверились бы в беспомощности короля и его наследника. А мне бы чудесным образом удалось решить проблему, завоевать поддержку других государств.
– Ты приказал Тео убить меня, – шепчу я, вспоминая как в тот вечер Рид вел меня под руку в зал, он волновался и переживал за меня. Обещал быть рядом.
– Не совсем, милая. Тебя всего лишь нужно
