Извините, что я напугала вас, — тихо сказала девочка.
— Ты знаешь, что с тобой случилось, Мери? — спросил Леоф.
Она кивнула.
— Я была возле колодца. Думала, что снова увижу маму, но она так и не появилась. Вместо нее там был ангел.
— Ангел.
Это было древнее слово, почти не употреблявшееся за пределами Виргеньи. Нечто вроде смотрителя мертвецов, слуги святого Дана или Андера.
— Мери, как он выглядел?
— Я ничего не видела. Я ощутила его рядом с собой, и он со мной говорил. Он сказал, что я на правильном пути, и что если я окажусь там, где поют, то смогу слышать лучше и даже петь вместе с ними. И еще, что тогда я смогу помочь тебе.
— Помочь мне?
— Писать музыку. Исправить закон смерти.
— А потом?
— Сначала, когда я сделала первый вдох, было больно, но по том стало лучше. И я заснула, а проснулась уже в своей комнате.
Она говорила совершенно спокойно, и это было самым страшным, именно это было труднее всего принять.
Значит, она стала такой, как Роберт? Но королева сказала, что сердце принца не бьется, и что после удара кинжала тело Роберта не кровоточит. Так сколько же разных видов живых мертвецов существует?
Однако целитель сказал, что Мери не умерла. Она просто не совсем живая — что бы это ни значило.
Он был композитором. И хотел только одного — писать музыку, слушать ее и вести достойную жизнь. В Эслене Леофа наняли придворным музыкантом, и это стало замечательным событием, удивительной удачей, которая случается раз в жизни. Однако он столкнулся с ужасом и смертью, а теперь еще и это. Почему святые заставляют его проходить через такие испытания?
Но когда Ареана накрыла его руку своей ладонью, Леоф вспомнил, что если бы он не появился в Эслене, то не встретил бы свою любовь. И он написал не только ту, самую ужасную музыку в своей жизни, но и другую, самую возвышенную.
И он подружился с Мери, а потом полюбил девочку. Да, исправить закон смерти — это очень важная цель, настолько грандиозная, что ему не по силам до конца ее постигнуть. Ангел… был ли он настоящим, или здесь опять проявилась гениальность Мери — он не знал. Святые поставили перед ними еще одну задачу, более реальную. Они показали ему путь спасения Мери, во всяком случае, указали первые шаги на этом пути.
— Мери, — сказал Леоф. — Пойдем к твоему клавесину. Мы с тобой будем играть.
И впервые за долгое время Мери ему улыбнулась.
ГЛАВА 3
ПОКЛОННИК
Энни стояла на зубчатой стене и смотрела через Большой Канал на костры во вражеском лагере. Казалось, они уходили до самого горизонта, за которым поднималось кровавое зеркало чистого звездного неба.
Ветер нес ароматы осени. Неожиданно долгое лето за какую-то девятидневку уступило место следующему времени года, а теперь уже и зима была не за горами.
Зима, способная заморозить залитый поэлен, что позволит вражеским армиям перейти в решающее наступление. Неужели Адская руна смогла предвидеть ранние заморозки? Быть может, ханзейцы именно этого и ждут?
За девятидневку ее рана окончательно исцелилась и Энни чувствовала себя прекрасно. И в течение следующих десяти дней наблюдала, как растет вражеская армия. Артвейр утверждал, что она насчитывает пятьдесят тысяч солдат, и каждый день с севера подтягивались все новые части.
Ее собственные силы также увеличивались, к ее армии присоединялись пехота и рыцари, присланные из Средних Земель.
Энни огляделась по сторонам и убедилась, что рядом никого нет.
«Мне не следует испытывать никаких сомнений, — подумала она. — Они намерены убить моих людей и вторгнуться в мое королевство. А мне нужен боевой опыт».
И все же ей было немного не по себе. Одно дело, когда кто-то направляет на нее копье, и совсем другое…
«Нет, — подумала она. — Тут нет никакой разницы».
Поэтому она потянулась сквозь ночь, посылая вперед свои чувства, ощущая потоки объединяющихся в единое целое рек и жуткую красоту луны, сосредоточилась, глубоко вздохнула, стараясь удержать себя на месте, в то время как полюса мира пытались разорвать ее на части, а будущее сливалось в одно неподвижное мгновение.
Потом она закончила, и ее сердце дрогнуло в груди. Энни почувствовала, что покрылась потом, несмотря на холодный воздух.
— Вот так, — прошептала она. — Теперь вас осталось лишь сорок девять тысяч. Ты это предвидела, Адская руна?
Потом она вернулась в свои покои, и Эмили принесла ей вина.
Герцог Артвейр намазал масло и мягкий сыр на ломоть темного хлеба и откусил большой кусок. Энни щедро сдобрила взбитыми сливками сладкую лепешку и принялась за еду. В окно заглядывали косые лучи утреннего солнца, и впервые за долгое время она получала удовольствие от завтрака.
— Вы прекрасно сегодня выглядите, ваше величество, — заметил Артвейр. — Наверное, хорошо спали прошлой ночью.
— Да, я проспала всю ночь, — ответила Энни. — Уже и не помню, когда это было в последний раз.
— А кошмары?
— Их не было.
Он кивнул.
— Я рад это слышать.
— Спасибо за заботу, — сказала Энни.
Она положила в рот ягоды ежевики и удивилась ее терпкому сладкому вкусу. Неужели она так давно в последний раз ела ежевику?
— Прошлой ночью в лагере Ханзы что-то случилось, — заметил Артвейр.
Энни подумала, что Артвейр как-то слишком быстро все узнал.
— Не сомневаюсь, что произошло нечто серьезное, — сказала Энни.
— Да, с очень со многими людьми, — продолжал Артвейр. — Умерло около тысячи человек.
— Но ведь это хорошо, не так ли?
— Ваше величество… — он смущенно замолчал.
Энни потянулась к следующей ягоде.
— Если бы у нас была осадная машина, способная наносить удары с берега Свежести, ты бы ею воспользовался? Ты бы вел обстрел вражеского лагеря?
— Да.
— Ну, так в чем же дело? — сказала Энни, бросая в рот следующую ягоду.
Он едва заметно нахмурился.
— Тогда почему бы не убить их всех, пока они спят?
— Я пока не могу. Для этого потребуется слишком много силы. Но я полагаю, что смогу убить еще тысячу сегодня ночью. Более того, я попытаюсь убить больше.
— Ваше величество, Ханза утверждает, что у них святые цели и они говорят, что вы колдунья и много чего еще. А такие смерти только
