Сэр Фрэнсис уже вернулся с улицы.
- Готова? Хорошо. Экипаж ждет у крыльца. Надо спешить. На улицах уже и сейчас тесно, а скоро и вовсе не удастся проехать.
Он так торопился, что даже слегка подтолкнул кузину в спину, Урсула уже сидела в карете с железными колесами и, едва Розамунда показалась на крыльце, позвала:
- Садись скорее, моя милая.
Розамунда устроилась рядом, а сэр Фрэнсис сел напротив.
Экипаж остановился возле дома в районе Холборна. Господин секретарь вышел первым и подал руку супруге. Толпа народу заполнила улицы, однако возница с такой точностью рассчитал место остановки, что входная дверь оказалась напротив дверцы кареты, и экипаж надежно защитил своих пассажиров.
Когда Розамунда спрыгнула на тротуар, сэр Фрэнсис уже провожал жену в дом. Он обернулся и широким движением руки заставил поспешить и войти следом за Урсулой.
- Поднимайся наверх вместе с леди Уолсингем.
Розамунда послушалась и вскоре попала в просторную, не перегруженную мебелью комнату, окна которой выходили на площадь. Урсула подошла к тому из них, которое оказалось открытым.
- Отсюда все прекрасно видно, - заметила она, оборачиваясь. - Подойди, милочка, встань рядом.
Розамунда неохотно приблизилась и посмотрела на площадь. Виселица стояла на повозке в самой середине, и к деревянному настилу вела узкая крутая лестница. Над весело пылавшим костром висел огромный котел; страшно было даже представить, для каких целей предназначена эта адская емкость. Возле места казни застыл человек в капюшоне, а рядом стояли два мальчика. Толпа раскачивалась и волнами выкатывалась с улицы на площадь.
- А, сестра. Хорошо, что ты уже здесь.
Томас вошел в окружении нескольких джентльменов, единственным знакомым среди которых оказался абсолютно пьяный Кристофер Марло - должно быть, несчастный всю ночь пытался заглушить угрызения совести. Все нетерпеливо поспешили к окну и встали полукругом, так что колени Розамунды оказались прижатыми к подоконнику.
Рев толпы усилился, и наконец показалась процессия из семи телег, на каждой из которых нетрудно было различить очертания связанного человека. Впереди и по бокам, воинственно выставив копья, шагали охранники. Во главе мрачной колонны шествовал герольд и сигналами трубы требовал освободить дорогу.
Отойти в глубину комнаты Розамунда не могла, потому что сзади плотной стеной стояли люди. Словно заколдованная, она безвольно смотрела на неспешно разворачивающуюся внизу адскую трагедию.
- Первым взяли Балларда, - раздался голос Томаса.
И действительно, от одной из телег отвязали недвижимую фигуру, одетую лишь в грубую домотканую рубаху, и поволокли к виселице. Идти и даже стоять осужденный не мог. Поддерживая с двух сторон, охранники повернули его лицом к толпе, а откуда-то сбоку появился человек в темной одежде протестантского священника и с Библией в руках.
- Сам доктор Уайт попытается добиться раскаяния и обратить заблудшего в истинную веру, - удовлетворенно заметил сэр Фрэнсис. - Наш уважаемый пастор очень силен в доктрине. Королева считает его проповеди чрезвычайно убедительными.
- Дело за малым: было бы неплохо, если бы предатели тоже сочли их таковыми, - с нескрываемой иронией парировал один из зрителей.
Пастор обратился к осужденному с продолжительной речью, после чего умолк и некоторое время стоял неподвижно, ожидая ответа. Несчастный с трудом поднял руку и нарисовал в воздухе крест. Толпа неодобрительно загудела, а потом, когда преступника поволокли по лестнице и накинули на шею петлю, радостно закричала.
И вот из- под виселицы вытолкнули телегу, и несчастный повис, а уже в следующее мгновение к нему подошел палач с огромным ножом в руке.
Розамунда покачнулась и непременно бы упала, однако стоявший сзади джентльмен успел вовремя подставить руки.
- Леди нехорошо. Пропустите ее на воздух.
Кристофер Марло, сам смертельно бледный, схватил Розамунду за руку и потащил прочь. Зрители расступились и позволили им отойти в глубину комнаты.
Розамунда безвольно опустилась на стул, все еще зажимая ладонью рот. Вовсе не обязательно было смотреть, чтобы представить все, что происходило на кошмарной сцене: постепенно возрастающий ровный гул толпы, дикие крики обезумевшей от боли жертвы, которой отрезали конечности, и вновь рокот удовлетворенной людской массы. Мрачный танец смерти повторялся семь раз подряд. Наконец экзекуция подошла к концу, и наблюдатели отошли от окна.
- Тилни достойно встретил конец, - произнес кто-то. - А Бабингтон упал в обморок и не смог сказать ни слова.
Розамунда вспомнила Энтони Бабингтона таким, каким видела в парке Уайтхолльского дворца. Безупречно элегантный придворный - красивый, обходительный, очаровательный - превратился в кипящие в котле куски мяса. Наблюдал ли за его смертью Уил, так ловко притворившийся другом, чтобы предать?
Томас подошел к столу и разлил вино по бокалам.
- Выслушав проповедь доктора Уайта, Тилни спокойно заметил: «Я здесь для того, чтобы умереть, доктор, а не для того, чтобы спорить…» Красивый ответ!
- Может быть, и красивый, но лучше бы он раскаялся. - Сэр Фрэнсис взял предложенный Томасом бокал. - Дай вина сестре, она того и гляди потеряет сознание.
Молодой Уолсингем взглянул на Розамунду недоуменно:
- Тебе нехорошо?
- Подобный спектакль годится не для каждого. - Слегка побледневшая Урсула подошла к воспитаннице. - Я и сама с трудом выдержала. - Она взяла Розамунду за руку. - Право, милочка, тебе непременно следовало приехать, но лучше было остаться подальше от окна. Прости, это моя вина.
Постепенно комната опустела: джентльмены, собравшиеся, чтобы понаблюдать за финалом сочиненной сэром Фрэнсисом драматической эпопеи, отправились по своим делам. Каждый с гордостью сознавал, что принял в общем деле посильное участие. Томас и мастер Марло остались ждать, пока освободятся улицы.
- Думаю, теперь уже можно ехать. - Томас отвернулся от окна. - Толпа настроена весело и быстро расползается по тавернам. Дорога не представляет опасности.
- Ну и славно. Честно говоря, я рада покинуть невеселое место. - Урсула завернулась в плащ. - Розамунда, милочка, в тишине и уюте нашего дома тебе сразу станет легче. Скоро забудешь все, что видела.
Вернувшись на Сизинг-лейн, Розамунда решила бороться со сковавшим ее ужасом единственным надежным способом: медленно, детально изображая сцену казни на бумаге. Она не жалела себя и не пропустила ни одной страшной подробности: ни кипящего котла, ни кровавого ножа палача, ни вывалившихся внутренностей казненного и поднятого к небесам искаженного агонией лица. Рисовала долго, а едва закончив, упала на кровать и провалилась в сон.
Под вечер в комнату вошла леди Уолсингем.
- Ну и как, милочка, тебе легче? Ты проспала несколько часов.
