Книга Похищение с сюрпризом - Анна Бахтиярова

Но Лизетта уперлась. Села по-собачьи, всем видом демонстрируя упрямство.

- Хватит препираться! - рассердилась Клотильда. - Действуйте! Майло, вперед!

Волк не посмел спорить с бабкой-ведьмой. Ощетинился, глядя на огонь, но поборол звериный страх и бросился к костру. Стремительный «галоп», мощный прыжок и... волк легко перелетел поверх пламени. Приземлился на четыре лапы и встряхнулся, опасаясь, как бы на шерсти не осталось искр. Все смотрели на волка и не заметили неладное. Лишь истошный крик оповестил, что стряслась беда.

Ведьма Клотильда каталась по земле, будто ее жгло изнутри.

- Кровь! - ужаснулся волк. - Ее кровь в костре!

- Дина! Сделай что-нибудь! - вскричал Гастон.

Как бы он ни относился к ведьме, смотреть на ее мучения не подписывался.

Сестра подбежала к ведьме, зашептала что-то под нос. К ней присоединилась Огонёк, принялась рисовать пальчиком в воздухе. Но ничего не менялось. Ведьма всё кричала и кричала от боли, и, кажется, ни что на свете не могло ей помочь. Не могло облегчить страдания.

- Костер! - взвыл волк. - Нужно потушить костер!

Гастон завертелся в поисках воды, ругая себя, что не приготовили пару ведер заранее, и застыл потрясенный. Пока сестра с лесной девчонкой пытались спасти ведьму, а волк испуганно стенал, Лизетта не сдвинулась с места. Она зачарованно взирала на огонь, готовая последовать примеру предшественника и перемахнуть через пламя.

Все слова на свете застряли в горле. Жена готова рискнуть, видя, чем обернулся прыжок Майло для Клотильды?! Ведь там - в костре и кровь Гастона!

Неужто, права была ведьма, предсказав, что Лизетта станет причиной гибели мужа?

«Стой», - хотел крикнуть Гастон, но не сумел издать и звука.

Пятнистая корова наклонила рогатую голову, готовясь бежать и...

Сердито топнула копытом, выругалась под нос, развернулась и зашагала прочь, не обращая более внимания на то, что творилось позади.

- Да потушите же костёр! - взмолился Майло.

Дина опомнилась, щелкнула пальцами, и пламя погасло, будто и не горело никогда. Но это не только не помогло, а ускорило конец. Клотильда еще раз дернулась и затихла. В тот же миг в небе громыхнуло, и волка поглотил черный туман. Мгновение, и он рассеялся. Вместо зверя изумленным взорам предстал небритый седой мужчина. Мужчина, стоявший на клочьях серой шерсти...

****

Ночь в серебряном дворце выдалась бурной. Слугам предстояло множество дел: собрать обломки дверей и мебели, вставить выбитые стекла, собрать осколки статуй и ваз. Вечером-то было не до того. Все попрятались, кто куда мог, дабы не оказаться на рогах у взбесившегося чудища, которому полагается быть миролюбивым и травоядным. Гастон тоже не рискнул связываться с разошедшейся женой. Решил, пусть выпустит пар. Он понимал ее чувства. Майло-то обернулся человеком. Хотя и пришлось принести в жертву родную бабку. Но то ж не специально. Он не знал, чем закончится обряд. А она - Лизетта - опять не у дел. Как была оборотнем, так и останется до конца дней.

- Лизетта. Лизетта, ты здесь?

Гастон постучался в спальню жены. Покои у них были общие, дабы не плодились слухи, но спали они в разных комнатах.

- Уходи! - послышалось из-за двери.

Жалобно, плаксиво прозвучало требование.

Наверное, стоило оставить жену наедине с собой. Но Гастон хотел убедиться, что она не поранилась, пока носилась по дворцу коровой.

- Я вхожу.

На всякий случай, он сначала просунул голову, вдруг еще какая-нибудь ваза полетит. Но ничего не случилась. Лизетта сидела к нему спиной. Плечи подрагивали от рыданий.

- Мне очень жаль... - начал он.

Но жена так громко всхлипнула, что стало ясно: никакие слова на свете не облегчат ее страданий. Но молчать-то глупо.

- Мы что-нибудь придумаем. Обязательно. На свете живет сотня чародеек. Да и в лесах полно колдунов. Бросим клич. На призыв императора многие отзовутся. Наверняка, кто-то придумает способ снять Клотильдино проклятье.

Лизетта вытерла рукавом лицо и снова всхлипнула. Не обернулась.

- Вот именно - ты император. Ну, вот-вот им станешь. Зачем тебе ко-ко-коро-о-о-ова! Мы ж теперь можем развестись. Необязательно жить вместе десять лет. Тебе ничегошеньки не бу-у-у-удет...

Гастон отметил мимоходом, что Лизетта права, но разводиться не хотелось. Жениться рано или поздно придется. Но на ком? На очередной искательнице красивой и богатой жизни, вроде Сабины? Теперь-то он жених завидный. А Лизетта сама императорских кровей. Да и притерлись они друг к другу. И вообще она могла пожертвовать им сегодня ради себя любимой. Но предпочла остаться оборотнем. А это дорогого стоит.

Ошиблась Клотильда. Лизетта могла стать причиной его гибели. Но сделала иной выбор.

- Зачем мне разводиться? Вот еще придумала. Мы женаты. И точка.

Литзетта, наконец, повернулась. Лицо припухло от слёз, но это ее ни капли не портило.

- Но наш брак - сплошное недоразумение.

- Так было. Поначалу. Но всё изменилось. Разве нет? - не дожидаясь ответа, Гастон притянул жену к себе и поцеловал. Нежно и призывно.

Всё, что случилось потом, показалось сном - волшебным и сладким-сладким. Они, впрямь, были предназначены друг другу. Во всех смыслах сразу...

****

Гастон открыл глаза и не сразу сообразил, где находится. А потом замелькали воспоминания о минувшей ночи, и нахлынула нежность. Он приподнялся на локте и принялся разглядывать спящую жену, едва прикрытую простыней. Какая же у нее белая кожа. Как молоко. Или свежевыпавший снег. Белая и нежная.

Гастон протянул руку, чтобы коснуться бархатной спины, но передумал. Иначе Лизетта проснется, а ему не хотелось прерывать сладкий сон. Он просто лежал и смотрел на нее. На каждый изгиб. На родинку под лопаткой, шрамы на пояснице, оставшиеся там, где рос павлиний хвост. На белокурые локоны, переливающиеся в лучах утреннего солнца.

Он вздрогнул и широко открыл глаза.

Стоп!

Но ведь... ведь...

- Лизетта! - заорал Гастон во весь голос.

Она резко села на постели, завертела головой.

- Что?! На нас напали?!

- Солнце! - вскричал он. - Погляди! Солнце!

- И? По-твоему, это повод пугать меня до полусмерти?!

Он расхохотался, видя, что Лизетта ничего не поняла спросонья.

- Солнце, - повторил он, широко улыбаясь. - Солнце взошло. А ты всё еще человек...