Будучи гасконцем, Луи хорошо знает регион и вечером в таверне подробно рассказывает, как добраться до Сантьяго. Энтони должен миновать Сен-Пьер-дю-Мон и Сен-Север, а затем пройти в Испанию через Ронсевальское ущелье, после чего повернуть на запад в сторону Сантьяго-де-Компостела. А сейчас Луи рассказывает легенду о том, как Роланд и Оливье отражали в Ронсевале многочисленные атаки мавров.
Семь долгих лет император Карл Великий ведет войну против сарацин Испании. Наконец языческий повелитель сарацин Марсилий предлагает заключить мирный договор. Только бесстрашный племянник Карла Великого Роланд не поддерживает его предложение. Когда Роланд и Ганелон, его отчим и главный сторонник мирного договора, не сходятся во мнениях в Императорском совете, Роланд предлагает отправить Ганелона с опасным поручением – лично провести переговоры с Марсилием. Ганелон воспринимает это как оскорбление: «Это заговор, чтобы избавиться от меня!» Он дает себе слово отомстить. Затем он отправляется к Марсилию и предательски предлагает устроить засаду для арьергарда французской армии, когда она будет пересекать Пиренеи. Вернувшись к Карлу Великому, Ганелон подговаривает его назначить Роланда начальником этого арьергарда. Когда франки проходят по Ронсевальскому ущелью, на них нападают сарацины. Роланд, его заместитель Оливье и небольшой отряд, которым они командуют, безнадежно проигрывают в численности. Оливье предлагает Роланду протрубить в рог из слоновой кости, известный как Олифант, и призвать Карла и остальную армию франков вернуться и спасти отряд, но Роланд отказывается: «Господь не допустит, чтобы хоть один живой человек увидел, как я дую в рог из страха перед язычником!» Только когда Роланд остается последним из выживших, да и то близок к смерти, он дует в рог. Карл Великий прибывает слишком поздно, чтобы спасти Роланда, но успевает обрушить на сарацин кровавую месть. По возвращении в Экс-ла-Шапель Ганелона обвиняют в измене и устраивают судилище поединком. Боец Ганелона проигрывает сражение, и Ганелона казнят. Затем архангел напоминает Карлу Великому, что его ждут новые войны против сарацин. «Господь! – говорит Карл Великий. – Как я устал от этой жизни!» Он плачет и рвет свою развевающуюся белую бороду.
Разумеется, Луи гордится французским национальным эпосом, а Энтони никак не может определиться. Имеет ли он право отождествлять себя с молодым, смелым и гордым рыцарем Роландом и скорбеть о его доблестной смерти? Или, раз уж двойник выставил Энтони злодеем, ему и в легендах надо выступать на стороне отрицательных героев? Если послушать двойника, Энтони самое место рядом с Ганелоном и Марсилием. Затем у Энтони возникает другой вопрос: когда он вернется в Англию и прочитает продолжение «Смерти Артура», ему придется радоваться делам Мордреда и феи Морганы? Или всякие злодеи вроде убийц и разбойников, слушая легенды о короле Артуре и Братстве Круглого стола, получают извращенное удовольствие от побед Артура, Ланселота и Галахада и воображают себя добродетельными паладинами? Роланд молод и героичен до идиотизма. Но разве это геройство – позволить измене восторжествовать? Что заставляет Роланда, как и Хагена из «Песни о нибелунгах», скакать со своим отрядом к верной погибели? И все же события должны идти своим чередом. Энтони трудно разобраться в своих мыслях, но они очень напоминают предчувствие.
Прежде чем устроиться на ночь, он умоляет Луи продать ему «Les dits moraux des philosophes», но тот настаивает, чтобы Энтони принял книгу в дар.
Засыпая, Энтони вспоминает точку зрения аббата Кроуленда, что столетия, в котором жил Карл Великий, якобы не было, да и Типтофт утверждал, что Карл – вымышленный персонаж. Значит, Роланд, Оливье, Ганелон и Марсилий – все они тоже ненастоящие. Может, тогда и сам он живет в вымышленном веке?
На следующее утро Энтони продолжает путь в одиночестве. На перевале Ронсеваль есть монастырь, и паломники там останавливаются. Через несколько дней Энтони переходит в Галисию. Небольшие невысокие домики сгрудились среди дубов и лещин. Луга усеяны гранитными валунами. Теперь, когда Энтони в Испании, зарядили дожди, и вряд ли они перестанут, пока он будет находиться в этом регионе. По мере приближения к Сантьяго Энтони обгоняет многих людей, идущих к городу, причем некоторые передвигаются на четвереньках.
Отыскав в Сантьяго постоялый двор и пристроив там лошадь, он выходит на улицу с намерением исследовать город. Разумеется, идет дождь. На улице полно испанских и французских паломников. Но почти сразу его останавливает человек, чьим родным языком является английский.
– Милорд, ты меня не узнаешь?
Человек стар, на голове у него осталось лишь несколько клочьев волос, лицо смертельно бледное.
Энтони с виноватым видом качает головой.
– Тогда, может, вспомнишь по ногам?
Энтони опускает взгляд. Человек босой, и ноги у него грязные, местами сбитые до крови, нескольких пальцев не хватает.
У Энтони мелькает нехорошее предчувствие, и он говорит:
– Ты прокаженный, чьи ноги, как предполагается, я омыл. – Произнося эту фразу, он думает, что одно дело – фигурировать в истории, где он будто бы омывает ноги прокаженному, и совсем другое – мыть их в реальности.
– Да, и я благодарен тебе. Никогда не устану благодарить.
– Я думал, ты ангел.
– Неужели я похож на ангела?
– А теперь ты хочешь, чтобы я опять вымыл тебе ноги?
Прокаженный на мгновение задумывается, а потом отвечает:
– Нет, на грязных улицах они скоро снова запачкаются. Но я пришел сюда пешком из Бильбао и очень устал. Подвези меня до собора.
Энтони начинает объяснять, что его лошадь в конюшне, она расседлана и нуждается в отдыхе, но прокаженный перебивает:
– Нет, лошадью будешь ты. Я поеду у тебя на закорках. Сначала в собор, а потом мне хочется посмотреть город… Я желаю увидеть весь мир, а не только тот маленький его кусочек, который алхимик определил моим уделом. Сейчас ты думаешь, что не станешь меня возить и что нет ни одной причины помогать мне. Но я говорю, что тебе следует принять мое предложение с благодарностью, ибо твоя бессмертная душа находится в опасности проклятия и я пришел дать тебе шанс проявить истинное покаяние. Можешь считать мой вес, который почувствуешь у себя на спине, бременем своих грехов.
Тогда Энтони подчиняется, и под радостные крики прокаженного «Эгей!» они направляются к собору. Хотя им достается немало любопытных взглядов, их парочка не такая уж и странная, ибо множество людей вокруг ползут на четвереньках, а некоторые ведут больных и парализованных паломников, мечтающих получить благословение святого Иакова или даже исцеление своих недугов. Но Иаков – святой весьма воинственный. Правда, апостолом он вел в Палестине достаточно мирную жизнь, пока его не замучил Ирод Агриппа. Но после смерти Иакова лодка, в которой были только его останки, приплыла в Испанию, и он был благоговейно похоронен здесь, в Сантьяго-де-Компостела. С тех пор святой на белом коне появлялся в переломный момент таких битв, как Клавихо, Коимбра и Лас-Навас-де-Толоса, помогая христианам громить мавров. Поэтому его и прозвали Матаморос, «убийца мавров». Энтони со своим бременем проходит через Врата Славы. Интерьер собора, с его лепными раковинами гребешков, золотыми колоннами, красными подвесками, в сиянии сотен и тысяч светильников и свечей, великолепен. Энтони представляет себе убийцу-святого, обретающего все больше святости с каждым сражением, в котором он участвует. Это было бы прекрасно. Вместе с прокаженным они опускаются на колени для молитвы.
