Книга Хозяйка лабиринта - Кейт Аткинсон

(продолж.) Голоса затихают. Технические неполадки, из-за которых две минуты записи потеряны.

Г. (Несколько слов не слышно.) Что там было – что-то про ненависть к евреям?

Д. Автобусы ими набиты. Кажется, она была в Голдерс-Грин, где ими все кишит (три или четыре слова не слышны). Ан масс (? Три слова не слышно из-за ДИБА). Эта моя знакомая мне сказала, что она ехала на автобусе, и этот еврей внутри автобуса говорил с кем-то стоящим на мостовой и занял весь проход, и эта девушка, крупная такая, встала и вытолкнула его вон!

(Смех.)

Г. Вытолкнула из автобуса?

(Перерыв на печенье.)

Конечно, это все была фальшивка. Слова, приписанные Долли, на самом деле произнесла Бетти. Эта расшифровка относилась к беседе, состоявшейся сразу после гротескного действа – убийства Долли. Джульетта попросту убрала Бетти и внесла вместо нее Долли. Диба она вставила для правдоподобия. («Дьявол – в деталях».) Джульетта даже не пожалела заглавных букв на имя этого загробного воплощения.

Может, это создаст им алиби. «Но как же мы могли убить Долли Робертс, если она тем вечером была жива и здорова, говорила о евреях и о невидимых чернилах?» Надо уничтожить запись, чтобы осталась лишь письменная расшифровка. А то вдруг кто-нибудь послушает и удивится, что Долли вдруг заговорила с эссекским акцентом. Впрочем, кроме Джульетты, этих записей никто никогда не слушал. Но уничтожить улики не помешает.

Джульетта предложила Сирилу пообедать в ресторане на первом этаже их корпуса. Они оба еще не стряхнули с себя вялость – реакцию после такого накала страстей.

– И у них сегодня как раз пирог с бараниной, который вы любите. Хотя не знаю, как у них хватает духу называть это бараниной. Это мясо с овцой даже рядом не лежало.

В квартиру они вернулись в начале третьего. Виктор должен был прийти в пять.

– Так что, мы и правда продолжаем действовать, как будто все нормально?

– А что нам еще остается?

Они только-только снова занялись делом – Джульетта углубилась в расшифровку, а Сирил вызвался осмотреть квартиру на предмет оставшихся следов крови, – когда в дверь постучали, громко и деловито. Джульетта открыла, и перед ней предстали два офицера из Особого отдела – те же, что недавно приходили к Перри. У них за спиной стояли два полицейских констебля в форме. Один из детективов держал официального вида бумагу. Джульетта узнала в ней ордер на арест. Игра кончена. Они все знают про Долли и пришли арестовать Джульетту и Сирила. У нее задрожали ноги – так сильно, словно вот-вот подломятся.

– Нам нужен мистер Гиббонс, – сказал один из детективов.

– Перри? – прохрипела Джульетта.

– Да, Перегрин Гиббонс.

Они пришли за Перри, а не за ней и Сирилом.

– Я не знаю, где он. – От облегчения она готова была выдать им Перри с потрохами. – Он может быть где угодно. Уайтхолл, «Скрабз». У него квартира на Петти-Франс. Я дам вам адрес.

Они ушли, недовольные. Сирил сказал:

– Я думал, меня стошнит. Я думал, они за нами пришли. Как вы думаете, зачем им мистер Гиббонс? Это, кажется, что-то очень серьезное.

– У них был ордер на арест.

– Разрази меня гром, мисс. На мистера Гиббонса? За что? Вы думаете, может, он замешан в этом «Правом клубе»? Вдруг он один из них?

– Честно вам скажу, Сирил: не знаю.

Снова послышался стук в дверь, и Джульетта подумала, что у нее сейчас не выдержат нервы, но потом поняла, что это – знакомое «та-та-та, та-та-та-ТА».

– Я на секунду, – сказал он, когда Джульетта открыла дверь. – Виктор сейчас придет.

– Знаю.

– Я просто хотел проведать вас с Сирилом.

– Да, мистер Тоби. С нами все в порядке.

Что еще она могла ему сказать? Ну в самом-то деле?

– А что, с Перри что-нибудь случилось? – спросила она у Хартли.

– Случилось?

– Я его уже много дней не видела. Я думала, это как-то связано с операцией «Динамо»[55], но его искали из Особого отдела. По-моему, у них был ордер на арест. У тебя ведь есть друзья в Особом отделе?

– У меня везде друзья, – мрачно сказал он. – Ты ничего не знаешь, да? Нет, конечно не знаешь. Ты очень наивна в некоторых вещах. Его арестовали за коттеджинг.

Коттеджинг? Это еще что такое? Звучало очень уютно. Джульетта с легкостью представила себе, как Перри, обожающий вылазки на природу, посещает коттеджи, каталогизируя и отмечая достоинства каждого – соломенная крыша, фахверк, арка из роз над дверью, алые цветы душистого горошка в саду…

– Это совсем другое, – сказал Хартли.

– Что же?

– Это значит «приставания к мужчинам с аморальными целями». Так звучит обвинение. Когда заходят в общественные туалеты и… Что я тебе, картинку рисовать должен?

Оказалось, что должен.

– Он в немилости у властей предержащих, – объяснил Хартли. – Хотя среди них каждый второй – извращенец или девиантный в том или ином смысле. Лично мне наплевать, кто чем и с кем занимается. К тому же все знали.

– Кроме меня.

– А ты знала? – спросила она у Клариссы.

– Ох, миленькая, все знают, что Перри Гиббонс – голубой. Я думала, ты сама догадалась. У меня половина знакомых такие. С ними бывает очень весело – ну не с Гиббонсом, конечно, но ты поняла. И дело только в том, что Перри… для человека его профессии это слабое место. Его могут шантажировать и все такое. Штука, конечно, в том, чтобы не попадаться. А он попался.

Он зашел в «Долфин-Сквер» попрощаться.

– Боюсь, мисс Армстронг, я вынужден вас покинуть.

Они были одни в квартире, но никто из них не заговорил про его «позор». Джульетта не собиралась его прощать – он использовал ее как маскировку, как пособницу. Она еще не оправилась после смерти Долли и, возможно, поэтому не смогла посочувствовать Перри, хотя на самом деле должна была еще сильней ему сочувствовать. Ведь она тоже причинила кому-то вред.

Его не собирались ни судить, ни упрятывать в тюрьму – все обвинения были тихо аннулированы. Он знал многих людей, и у них у всех были секреты, которые он тоже знал. Его перевели в Министерство информации.

– Изгнан во внешний круг ада, – сказал он.

Номинально офицером, курирующим дело Годфри, стал Оливер Аллейн, но в «Долфин-Сквер» его редко видели и продолжали работать практически безнадзорно. Аллейн потерял всякий интерес к пятой колонне и к действиям Годфри. У него были занятия поважнее.