Америка тратит миллиарды долларов на борьбу с ввозом и распространением наркотиков. Тюрьмы переполнены людьми, многие из которых сидят лишь за то, что курили марихуану или вкалывали — себе, не другим! — героин. Но распространение самого страшного наркотика — наркотика ненависти — находится под охраной высоких принципов веротерпимости. Происходит это потому, что наши благомыслящие законодатели понятия не имеют о наслаждении ненавистью. Только что — недавно — на их памяти — торговцы этим наркотиком прорывались к власти и бесчинствовали в разных странах под именами нацистов, большевиков, хунвейбинов, красных кхмеров, талибов. И начинали они свой путь — свою пропаганду — свою торговлю — тоже под прикрытием высокого принципа свободы слова. По отношению к наркотикам мы со вздохом отказались от принципов свободной торговли товарами и услугами. Так не пора ли нам заучить наконец два-три кровавых урока старушки Истории и перестать защищать высокими принципами торговлю ненавистью?
От Израиля требуют вести мирные переговоры со странами, которые не признают его право на существование.
Принципы веротерпимости применяются для охраны прав религии, которая открыто заявляет, что не признаёт прав других верований, и ставит своей целью их подавление.
До тех пор пока подобные нелепости могут доминировать в сознании наших дипломатов и полицейских, защитникам Новых Фермопил будет очень нелегко отбиваться от бетинцев. Но возможны ли какие-то юридические меры, которые могли бы укрепить оборону на этом участке?
Юстиция
Каждый американский гражданин имеет право на суд присяжных, на встречу со своим обвинителем лицом к лицу, на допрос свидетелей. Принципы эти были включены в Американскую конституцию в те времена, когда отцы-основатели слыхом не слыхали о таком явлении, как организованная преступность. Все их мысли были направлены на защиту рядового гражданина от произвола верховной власти. В 20-ом веке всё изменилась. Мафия превратила американское судопроизводство в фарс. Она может убивать свидетелей, терроризировать присяжных, грозить судьям — но законодатели не спешат вносить какие бы то ни было изменения в правила двухсотлетней давности. Чтобы осудить по всем правилам мафиозного босса Джона Готти, его помощнику Сэму Гравано, сознавшемуся в девятнадцати убийствах, предлагают сделку: вы выступите свидетелем, и за это мы снимем с вас все обвинения, вы получите новое имя, новый адрес, свободу, безопасность, средства к существованию — и всё это на деньги американских налогоплательщиков.
Ничего не поделаешь, говорят нам юристы и адвокаты, наживающиеся на этих нелепостях, таковы правила игры. Но каким же образом в 21-ом веке им удалось расширить эти правила и на не-граждан? Почему и заезжих террористов тоже нужно судить судом присяжных? Почему прокурор обязан представлять не только документы и улики, но и живых свидетелей, каждый из которых рискует жизнью, давая показания против таких опасных обвиняемых?
Как было рассказано выше, в главе "Египтяне", Рамзи Юсуф при проходе через иммиграционный контроль в аэропорту Кеннеди вызвал серьёзные подозрения. Но ему было достаточно заявить, что он прибыл в США искать политического убежища от преследований на родине, и дверка открылась перед ним. Он не был задержан, не был посажен на самолёт и возвращён туда, откуда прилетел. "Явитесь через три месяца к судье, который рассмотрит ваше заявление". Но любой террорист, оперирующий сегодня в Египте, Пакистане, Алжире, Саудовской Аравии, может объявить себя жертвой политических преследований, даже показать следы пыток на теле. И мы должны пускать их в страну? Три месяца — не слишком ли это жёсткий срок? Не всякий террорист управится с подготовкой задуманного взрыва. Может быть, дать им полгода? Как раз столько, сколько понадобилось Юсуфу для взрыва Международного торгового центра в 1993 году.
Суд над заговорщиками, осуществившими взрыв, тянулся пять месяцев, в нём давали показания 207 свидетелей. Выслушав обвинительный вердикт, подсудимые стали кричать "Победу исламу! Аллах велик!".30 Спрашивается: почему люди, не имеющие американского гражданства, получают право на суд присяжных? Почему с ними не может управиться коллегия из трёх военных судей, как это делается в Израиле? Идёт война, они взяты во время боевых действий, они обещают продолжать свою борьбу до победного конца. Военный трибунал — разве не правомочное это решение юридической проблемы в данных обстоятельствах?
В уголовном кодексе есть статья, предусматривающая наказание за "сговор об убийстве" — "conspiracy to murder." Несколько лет назад в каком-то баре в Южной Дакоте один собутыльник сказал другому: "Наш президент? Сжечь бы живьём такого президента!" Его арестовали и предъявили обвинение по этой статье. Но в тысяче мечетей Америки и Европы призывы к убийствам звучат каждый день открыто и безнаказанно. Взгляните на фотографии демонстраций мусульман на улицах Лондона,31 прочтите их плакаты: "Уничтожайте тех, кто клевещет на ислам!" — "Европа, грядёт твоё 11-е сентября!" — "Готовьтесь к настоящему Холокосту!" — "Обезглавим оскорбителей ислама!". Это ещё не считается "сговор об убийстве"? Видимо, нет, потому что рядом стоит английский "бобби", охраняющий "свободу слова" этих новых обитателей британской столицы.
Глядя на всё это хочется воззвать к нашим судьям, юристам, законодателям: "Да, защита права на свободный выбор вероисповедания и свободный обмен мыслями — прекрасная вещь. Но не хочет ли кто-нибудь из вас заняться и защитой нашего права не быть обезглавленным за произнесённые или напечатанные слова? Вам противостоят люди, которые выносят смертные приговоры нашим художникам, писателям, журналистам и приводят их в исполнение. Не кажется ли вам, что одна из ветвей государственной власти — судебная — переходит таким образом в их руки?".
ЛУЧ НАДЕЖДЫПогружаясь в пучины мировой истории, мы до сих пор вглядывались, главным образом, в безжалостные и победные нашествия бетинцев на очаги цивилизации альфидов. Однако сам факт прогресса человеческих сообществ, их постепенное восхождение со ступени на ступень свидетельствуют о том, что бетинцы побеждали далеко не всегда. В истории нет неизбежной предопределённости, обещанной Марксом, но нет и безнадёжности Конца света, обещанной апокалиптическими видениями. Человеческая История протекает в Восьмой день Творения, и мы — работники и соучастники его, созданные Творцом для выполнения какой-то трудной задачи. Конечный результат строительства скрыт от нашего взора, но надежда на его достижимость заложена в наших сердцах в виде двух самых сильных человеческих страстей: любви к детям и неистребимой жажды свободы.
Есть ли в современной истории какие-то знаки, указывающие на возможность победы над терроризмом? Или, ставя вопрос более узко, — над питающей его ненавистью?
Наверняка такой же вопрос задавали себе сто лет назад и люди, боровшиеся с революционным террором в Европе. И что же мы видим сегодня? Куда делись итальянские карбонарии, русские народовольцы и эсеры, польские и испанские анархисты, сербские националисты? Они исчезли, потому что исчез заряд ненависти, их питавшей. Италия, Испания, Польша, Россия, Сербия, пройдя мучительный столетний путь, превратились в индустриальные государства, в которых остаются свои серьёзные социальные и политические проблемы, но нет иррациональной ненависти к миру машиностроителей. Даже ирландский терроризм в Белфасте, кажется, идёт на убыль. Что же касается России, её история последних ста лет представляется самой уникальной — и — одновременно — самой поучительной.
