Не теряя времени, Екатерина отправилась в зал заседаний, «вытирая текущие рекой слезы», и спросила сенаторов о том, как они хотят распорядиться судьбой страны. Она знала заранее, что большинство среди них поддержит ее. Это было отчасти формальной затеей. Приглашенный на это совещание личный секретарь Петра Макаров подтвердил на Библии, что покойный не оставил никакого завещания. Меншиков объяснил, что, решив короновать свою супругу в прошлом году, покойный император хотел подчеркнуть этим, что видел в ней наследницу своего престола. Это было, конечно же, неправдой, потому что нигде в мире коронование супруги государя не означало, что она становилась преемницей короны. Но многие сенаторы сделали вид, что поверили этой трактовке воли императора, тут же Апраксин зачитал манифест, провозглашающий Екатерину I законной императрицей всея Руси. Некоторые представители аристократии, среди которых были Репнин, Голицын, Долгорукий, попытались протестовать. Спор был бесцеремонно прерван гвардейскими офицерами, горячими сторонниками Екатерины, которые заполнили залу Зимнего дворца, где проходило собрание, и радостно приветствовали новую государыню и клялись отдать за нее жизнь. Перед дворцом уже были слышны звуки барабанов подошедших преданных войск. Им вовремя вынесли водки. Оппозиция склонила голову. Екатерина почивала на лаврах.
Набальзамированное тело царя было перенесено в большую залу дворца и положено в гробу на торжественно убранный помост. Перед катафалком в молчании проходили люди. Каждый хотел видеть неподвижного, успокоившегося, заснувшего вечным сном человека, который столько бегал, бил, кричал, чтобы вывести Россию из ее векового оцепенения. А теперь он лежит здесь, вытянувшись во всю длину, в ярко-красных одеждах, с голубой лентой поперек груди, на которой приколот орден Андрея Первозванного, в парике и сапогах. В почетном карауле застыли офицеры гвардейского полка. Екатерина долго не разрешала закрыть гроб. Утром и вечером она проводила по полчаса рядом с мужем. Она говорила с ним, гладила его руки и рыдала. Окружающие были удивлены ее способности проливать слезы. «Невозможно было представить, – писал Виллебуа, – что в голове одной женщины может быть такой запас воды… Множество людей спешило во дворец только для того, чтобы увидеть ее рыдающей и вздыхающей. Я знал, среди прочих, двоих англичан, которые не могли пропустить ни дня из своего сорокадневного пребывания, чтобы не сходить туда; и должен признать, что даже я, хотя и знал хорошо, что не стоило рассчитывать на искренность этих слез, я был тронут так, будто присутствовал на представлении Андромахи».
Несмотря на все принятые предосторожности, тело начало чернеть и деформироваться. 4 марта, спустя пять недель после кончины царя, который все еще не был погребен, от кори умирает младшая дочь Петра, Наталья. Глубоко опечаленная еще одной кончиной, императрица решила похоронить в один день отца и дочь. Глашатаи объявили по городу, что двойные похороны состоятся 10 марта в Петропавловском соборе. Был издан указ всем знатным горожанам и иностранным министрам задрапировать черной материей окна своих домов. Тут же на рынке подскочили цены на черный материал. Дипломаты жаловались, что им приходится нести незапланированные расходы. Началась охота за малейшими клочками черной материи у лавочников.
В назначенный день траурный кортеж двинулся в путь под шквалом града и снега. Двенадцать полковников несли гроб с телом императора. Восемь генерал-майоров держали золотые кисти покрова, сделанного из парчи и зеленого бархата. Маленький гробик Натальи был украшен покровом из расшитой золотом ткани с белыми и красными кисточками. Многочисленная толпа духовенства с хоругвями шествовала рядом. Императрицу в глубоком трауре поддерживали Меншиков и Апраксин. Ее дочери, Анна и Елизавета, шли рядом. Высокопоставленные сановники, генералы, адмиралы, придворные и дипломаты шли с непокрытой головой под сильной метелью. Сухопутные и морские полки мрачно шествовали под звуки труб и барабанов среди леса знамен. Сто сорок четыре артиллерийских залпа время от времени заглушали звуки музыки. Чтобы попасть в крепость, надо было перейти реку по льду. Расстояние примерно соответствовало половине французского лье,[89] утверждал Кампредон. Когда процессия подошла ко льду Невы, буря усилилась. Ветер трепал парики и черные плащи. Отпевание длилось два часа. Все желающие не смогли поместиться в соборе, несмотря на его огромные размеры. Во время богослужения женщины рыдали. После службы Феофан Прокопович, Псковский архиепископ, произнес надгробное слово: «Что с нами случилось, о люди Руси? Что мы видим? Что мы делаем? Мы хороним Петра Великого…» Скорбные возгласы прервали его. Он был так взволнован, что сам разрыдался. Затем, взяв себя в руки, он продолжил: «Он ушел, но не оставил нас в бедности и нищете… Огромное богатство силы и славы, ставшее результатом его трудов, останется с нами… Россия будет жить так, как он это себе представлял. Он заставил врагов бояться ее, он завоевал ей вечную славу перед лицом всего мира…»
В последний раз снегопад взорвали пушечные залпы. Гроб закрыли, покрыли его красным императорским покровом, и наступило новое царствование.
За границей известие о смерти Петра Великого восприняли с облегчением. Посол в Вене граф Рабутин сказал даже, что там было всеобщее ликование. В России по поводу этой утраты радовались не только староверцы и дворяне. И простые люди, натерпевшиеся за время правления Петра, вздохнули с облегчением. Появилась даже сатирическая гравюра в то время с названием «Погребение кота мышами». На ней были изображены крохотные мыши, провожающие в последний путь огромного кота, который терроризировал их при жизни. Народ наивно полагал, что его судьба переменится с пришествием к власти Екатерины I, которую считали более великодушной.
Но с первых дней правления она объявила, что намерена довести до конца с Божьей помощью все начинания Петра. Но это были лишь слова, которые она вынуждена была произнести. На самом деле ее мало заботила судьба России. Она прожила более двадцати лет в тени деспота, теперь ее инстинкты пробудились, появилась жажда свободы, развлечений и распутства. Эта сорокатрехлетняя располневшая женщина с большой грудью и двойным подбородком устраивала шикарные обеды для офицеров гвардии, пила как гренадер, была обжорлива, как дракон, и приводила к себе на ночь то Ловенвальда, то Девье, то графа Жана Сапьеха… На рассвете 1 апреля 1725 года, едва прошли три недели после похорон Петра, набат разбудил жителей Санкт-Петербурга, которые высыпали на улицы, решившие, что начался пожар или наводнение. Караульные прояснили ситуацию: императрица решила сыграть с ними первоапрельскую шутку. Люди, с неприятием встречающие эти западные обычаи, не поняли шутку императрицы. Может, ей не хватало тех шуток и потех, которые устраивал когда-то Петр? Или это посмертные почести шутливому духу ее супруга?
21 мая состоялось венчание Великой княгини Анны и герцога Шарля-Фредерика Голштинского. Богослужение вел архиепископ Псковский, Феофан Прокопович на церковно-славянском языке, а переводчик переводил на латынь, чтобы жених их понял. Во время свадебного пира оркестр играл веселую музыку, звучали пушечные залпы. За столами, где сидели женщины, пили так же много, как и там, где обосновались мужчины.
