Резко повернувшись, она умчалась прочь по аллее, словно внезапно налетевшая, мимолетная буря.
– Кейт! – кричал Хью. Проклиная все на свете, он побежал за ней по саду, через двор и в фойе. У лестницы он настиг ее, схватил за руку и повернул так резко, что они столкнулись. Кэтрин тут же отпрянула, словно ей было противно даже касаться его, но Хью не разжал руки.
– Ты целовал Эйслинг, – обвинительным тоном сказала она.
– Нет, это Эйслинг целовала меня, – возразил он.
– Какая, к черту, разница? – взвизгнула Кэтрин, отчаянно пытаясь освободиться.
Хью сильно встряхнул ее:
– Большая, черт возьми! Я люблю тебя, Кейт! – Кэтрин перестала бороться, а Хью опустил руки, освобождая ее. В глазах Кэтрин застыла боль; но он как завороженный смотрел в них, словно был их пленником, и сейчас они выносили ему приговор. Она подняла руку и со всей силы ударила его по щеке. Потом, разом утолив ярость, Кэтрин повернулась и, опустив плечи, стала подниматься по лестнице к себе наверх. Хью удрученно смотрел ей вслед. Когда она скрылась, он опустился на нижнюю ступень и потер горевшую щеку. Рука его жены оказалась тяжелой.
Взгляду Хью явились черные ботинки, а когда он поднял глаза, то увидел сочувственное выражение на лице Патрика.
– Поберегись, – процедил сквозь зубы Хью, – а не то твоя уродливая голова украсит копье возле собора в Дублине.
Патрик сел рядом с ним.
– Еще не все потеряно, – сказал он. – Когда Кейт успокоится, она по-другому будет смотреть на то, что сделала. В конце концов, ты ведь сказал ей, и все в зале слышали, что ты любишь ее. Какая из женщин не хочет, чтобы ее муж на весь мир кричал о своей любви к ней?
Хью внимательно взглянул на своего соратника, но ничего не сказал.
– Весь Ольстер будет судачить, – продолжал Патрик. – Только представь, великий граф во всеуслышание признается в любви своей жене.
Хью нахмурился. Его собеседник явно испытывал его терпение.
– Отдохни часок-другой, – посоветовал Патрик, не думая о последствиях. – Гости подумают, что вы с женой наслаждаетесь прекрасными моментами великой любви, соединяющей вас.
– Иди к черту, – проворчал Хью. Он встал и отправился к себе в кабинет, где надеялся найти виски и душевный покой.
Наступила ночь, но Кэтрин, оскорбленная и растерянная, все еще металась по комнате. Босиком, одетая в легкую ночную рубашку, она не ощущала холода приближающейся зимы, проникавшего в комнату через открытое окно. Страдание притупило ее чувствительность к мирским неудобствам.
«Я потеряла Хью навсегда», – думала Кэтрин. Ударить его после того, как он признался ей в любви, было непростительной ошибкой. В конце концов, ее муж был не бог, а всего лишь человек со всеми человеческими слабостями. Муки одиночества станут ей наказанием за слишком долгие сомнения и колебания.
Черт бы побрал ее упрямую гордость!
Внезапно Кэтрин подняла глаза и увидела, что стоит напротив двери в смежную комнату. Посмеет ли она подойти к нему сейчас? Что он скажет? Хочет ли он ее по-прежнему или ему теперь милей леди Эйслинг? Есть только один способ узнать это.
Дрожащей рукой Кэтрин открыла дверь, вошла и тихо закрыла ее за собой, отрезав путь к отступлению. Она взялась за лямки своей ночной рубашки, и та, словно опадающие с цветка лепестки, соскользнула на пол.
Прекрасная и нагая, она стояла, не отрывая глаз от фигуры спящего мужа.
Глубоко вздохнув, Кэтрин собрала всю свою храбрость и приблизилась к нему. Она долго стояла возле кровати во всем великолепии своей наготы и смотрела на Хью, но в конце концов возобладал страх быть отвергнутой. Кэтрин уже повернулась с намерением найти убежище в своей комнате, когда внезапно рука мужа ухватила ее за талию и притянула на кровать.
– Так ты ложишься или нет? – спросил Хью, оказываясь лицом к лицу с растерявшейся Кэтрин. – Может, ты хотела поговорить со мной о каком-то неотложном деле? – Он явно ее поддразнивал, но в его голосе звучало столько нежности, что Кэтрин сдалась.
– Ложусь, – тихо пробормотала она и с облегчением приникла губами к его губам. Всю свою любовь, всю неутоленную страсть и желание вложила Кэтрин в этот волнующий поцелуй.
Хью ответил ей с не меньшим пылом, а затем шепнул:
– Ты озябла, любовь моя. Позволь мне согреть тебя.
Кэтрин тихо вздохнула и скользнула под одеяло. Они лежали несколько мгновений рядом, наслаждаясь забытым ощущением близости. Но вот Хью перевернул Кэтрин на спину, его возбужденная мужская плоть уперлась ей в низ живота.
– Больно? – спросила она, погладив его щеку.
– Немного, – улыбнулся он и спросил: – Ты все еще боишься меня, любимая?
– Нет. Теперь не боюсь.
Хью лег на нее сверху. Его требовательный поцелуй был красноречивее любых слов; язык его, жаждущий ощутить сладость ее рта, находил ее за нежными, словно бутон розы, губами.
Оставив ее рот, Хью принялся осыпать легкими поцелуями все ее лицо – виски, нос, подбородок… Кэтрин, выгибаясь в первобытном жесте подчинения мужчине, подставила ему шею. Хью застонал и приник к ее шее лицом, вдыхая аромат ее кожи. Навсегда прощаясь со своими страхами, Кэтрин крепко обняла мужа, желая его, чувствуя потребность слиться с ним – стать единым существом и воспарить над бренной землей.
– Не спеши, любовь моя, – шепнул Хью. Губы его скользнули вниз, к белоснежным упругим холмам, язык лизнул влажный сосок. – Завтрак моего сына…
Приподняв ладонями ее набухшие груди, Хью припал ртом сначала к одному соску, затем к другому, всасывая материнское молоко. Кэтрин дрожала от наслаждения, ощущая горячую пульсацию в своем лоне.
Оторвавшись от груди, язык Хью заскользил вниз, оставляя за собой судорожное волнение, словно биение тысяч невесомых стрекозиных крыльев. Затем, минуя шелковистое таинство лона, Хью осыпал поцелуями ее бедра, ноги до самых пальчиков. Вернувшись снова к увлажнившемуся шелку гнездышка между ног, Хью стал терзать языком ее пульсирующую сокровищницу, пока из горла Кэтрин не вырвался страстный стон.
– Возьми меня, – прошептала она, – умоляю, возьми меня!
Дверь с треском распахнулась, и в комнату ворвалась Мод. Следом за ней вбежал Патрик. Хью подскочил на кровати, закрыв собой Кэтрин от взглядов незваных гостей.
– Леди Кэтрин исчезла, – кричала Мод, – а Мэтью кричит от голода. Мы просто не знаем, что делать!
– Я обежал сад и конюшни, – добавил Патрик. – Сейбл в своем стойле.
Из-под одеяла позади Хью появилась растрепанная рыжеволосая головка.
– Принеси мне Мэтью, – спокойно сказала Кэтрин, обращаясь к Мод, и села, тщательно придерживая одеяло под подбородком.
Патрик с улыбкой взглянул на Хью, который в свою очередь вопросительно приподнял одну бровь. Широкая хитрая ухмылка расплылась на его лице.
