– Жаль, что все так рано разошлись, согласна? – спросила леди Леонора, накрывая пледом их колени.
– Вечер не мог продолжаться, тетушка.
– Да, понимаю. Несчастный Персиваль, какая ужасная судьба! Однако должна заметить: замечательно, что мы разослали приглашения на твой бал сегодня утром. Было бы ужасно некрасиво отправлять их вскоре после убийства премьер-министра.
Судя по всему, тетушка тоже горевала недолго.
* * *
На всех балах и вечерах, которые Хелен с тетушкой посещали в последующие дни, единственной темой обсуждения было жестокое убийство лорда Персиваля и связанные с ним политические волнения. Когда они ходили по магазинам, готовясь к балу, заказывали букеты и новую стеклянную посуду, их окружали разговоры продавцов и слуг об этом происшествии. Однако не все горожане оплакивали смерть премьер-министра. Некоторые упоминали о случившемся с возмутительной ноткой удовлетворения в голосе.
– Попомните мои слова, это будет конец для тори, – заявил дядюшка за завтраком в четверг, накануне суда над Беллингемом. – Король все еще болен, и принц-регент протолкнет своих дружков-вигов прежде, чем вы успеете сказать «упокой, Господи, душу лорда Персиваля». – Он поднял взгляд от тарелки и посмотрел на тетушку: – Вы не поверите, свидетелем чего стал я вчера в одной вшивой пивной! Компания мужчин пила за Беллингема. Они возносили мерзавца, будто народного героя! А вся эта ненависть по отношению к Персивалю и его правлению… Ужасающе. Боюсь, скоро в Англии начнутся беспорядки.
Его слова отвлекли Хелен от кекса с тмином, от которого она собиралась отрезать кусочек. Возможно ли, что искусители подстроили убийство премьер-министра в надежде на народные волнения? По словам лорда Карлстона, некоторые из них наслаждались жестокой, мощной энергией бунтующих толп, однако эти существа не сотрудничали друг с другом. Или они хотели достичь иной цели? На это мог ответить только лорд Карлстон, а он не давал о себе знать с того дня, как очистил душу Джеремайи. Девушка надрезала глазурь на кексе. Несмотря на недоверие к графу и клубу «Темные времена», ее куда больше пугало это внезапное затишье. Вероятно, граф еще не оправился после болезненного очищения. Впрочем, он, быть может, занят – сглаживает опасно-тревожные эмоции, охватившие народ. Но разве в таком случае лорд Карлтон не попросил бы о помощи? Отчасти Хелен отчаянно надеялась на то, что ее не позовут подавлять агрессию в людях, отчасти ей хотелось принять в этом участие. Поразительно, но она смогла себе в этом признаться. Девушка отложила нож и с кислым видом уставилась на отрезанный кусок кекса. Излишнее самопознание явно не шло на пользу аппетиту.
Как обычно, в четверг после завтрака они с Дерби направились в книжный магазин Хатчкарда. По пути они без конца озирались по сторонам, готовые к появлению загадочного преследователя или экипажа мистера Хаммонда. Однако на Пикадилли не было видно ни того, ни другого. Девушки посетили магазин и вернулись на Халфмун-стрит без происшествий. Подозрительный джентльмен не явился, и никто не прислал весточку из клуба «Темные времена». Хелен не могла избавиться от плохого предчувствия. Она решилась передать лорду Карлстону записку через Дерби, даже отперла бюро и заточила перо, но затем передумала. Если граф получит от нее письмо, он подумает, что Хелен желает участвовать в деятельности клуба.
В пятницу вершился суд над Беллингемом. Его исход обсуждали за ужином в доме, который в этот вечер посетили Хелен с тетушкой и дядюшкой. Новости стремительно передавались от одного к другому за длинным столом. Правда искажалась личными мнениями и витиеватыми речами. Дамы удалились в гостиную прежде джентльменов, которые остались в столовой на портвейн, и между ними завязался куда более интересный разговор. Одна из дам, миссис Форбс, лично присутствовала на суде и теперь передавала детали, нервно обмахиваясь красным шелковым веером.
– Мистер Беллингем заявил, что не виновен, – сообщила она дамам, собравшимся у ее кресла. – Притом что в тот день в палате общин сам признался в убийстве. Адвокат отчаянно его защищал, но никому до этого не было дела. Купец якобы несправедливо был арестован в России, и Англия не пришла к нему на помощь, а затем отказалась платить компенсацию. Это побудило его вершить правосудие своими руками. Присяжные, само собой, с ним не согласились. Потребовался всего час, чтобы признать его виновным.
– Удивительно, что так много, – заметила леди Бэк.
Приговор был уже всем известен – смерть через повешение и последующее расчленение, – но миссис Форбс повторно его озвучила замогильным голосом. Дамы задрожали от жуткого, но в то же время приятного волнения. Публичную казнь назначили на восемь утра в понедельник у Ньюгетской тюрьмы. Суд над преступником совершился удивительно быстро. Не прошло и недели, как его признали виновным, а через несколько дней Беллингема повесят.
– Мы с мужем решили присутствовать на казни, – сообщила миссис Форбс. – Мне нравятся повешения, а это обещает быть особенно запоминающимся.
Гостиная тут же заполнилась приглушенными голосами слушательниц. Одних возмутило намерение миссис Форбс, другие разделили ее восхищение подобными зрелищами.
– Однако не забывайте, что произошло пять лет назад, – напомнила им леди Леонора. – На казни Хаггерти и Холлоуэя.
Дамы постарше мрачно закивали, услышав эти имена. Оуэна Хаггерти и Джона Холлоуэя обвинили в ограблении и убийстве одного мужчины в Хаунслоу Хит. За судом пристально следила общественность, и посмотреть на их повешение пришло сорок тысяч зрителей. Из-за некого инцидента толпа неожиданно впала в панику, началась давка, и тридцать шесть человек погибли, включая женщин и детей.
– Что ж, я и не собираюсь стоять на земле вместе с чернью, – отмахнулась миссис Форбс. – Мы снимем комнату с видом на эшафот, закажем завтрак и будем наслаждаться зрелищем с безопасного расстояния.
– Да, мудрое решение, – закивала леди Бэк. Вместе с ее головой энергично поднималось и опускалось фиолетовое перо в тюрбане. – Но вам лучше поспешить. Готова поспорить, что к завтрашнему утру все хорошие комнаты будут уже заняты.
В восемь утра в субботу достопочтенного Спенсера Персиваля предали земле. Хелен опустилась на колени для молитвы в домашней библиотеке. До нее доносился звон колоколов Вестминстерского аббатства и церкви Святой Маргариты. Похоронная процессия двигалась по Даунинг-стрит. По указанию дядюшки все домашние на целый час собрались вместе, чтобы почтить память премьер-министра и помолиться за него. Лорд Пеннуорт желал принять участие в процессии в качестве благородного плакальщика и лояльного партии тори джентльмена, но близкие почившего ответили на его письмо, что похороны будут скромными и соберутся на них только родственники. Его тихие молитвы в библиотеке отдавали раздражением и досадой.
После завтрака Хелен с тетушкой отправились в гостиную. Стоило им занять привычные места на диване и в кресле, как прозвенел звонок в дверь.
– Мы кого-то ждем, Хелен?
– Нет.
Все присутствующие посмотрели на двойные двери. Вскоре за ними послышались шаги, и в комнату вошел Барнетт с письмом на серебряном подносе.
