— Неси—ка, Никиток, свою «стратегическую» карту, — попросил командарм начальника оперативного отдела.
Никитин расстелил на столе оперативную карту. Стали разбираться. 17–я танковая дивизия, по данным разведки, должна находиться в районе Кривого Рога. Как она попала в Ружин? Если переброшена, то когда? Это предстояло выяснить полковнику Соболеву.
Наступило утро 24 декабря. Подходил к концу первый месяц зимы, но вместо ожидаемых морозов наступила оттепель. Для здешних мест такое случалось редко. Погода могла здорово помешать ходу наступления. И все же в 8.00 артиллерийские части прорыва 38–й армии и значительная часть артиллерии 1–й танковой армии начали артиллерийскую подготовку. Она длилась 50 минут и чередовалась с авиационными ударами, которые наносили 291–я штурмовая и 8–я гвардейская истребительная авиационные дивизии.[248]
200 стволов на километр фронта — такая плотность огня была достигнута при прорыве линии обороны противника. Кроме того, сотни самолетов бомбили передний край. Это в значительной степени облегчило пехоте выполнение своей задачи.
В 9.20 Катуков ввел в бой авангардные танковые бригады, а когда они обогнали пехоту — и главные силы.
Немцы не ожидали такого мощного удара и стремительного продвижения советских войск. Перед началом наступления по специальному приказу Катукова были созданы четыре самостоятельные группы смельчаков по 5–6 экипажей. Им ставилась задача: захватить переправы на реке Ирпень, расстреливать скопления немцев на пути движения главных сил армии, с крупными вражескими группами в бой не вступать, обходить их, организовывать оборону.[249]
Отступая, немцы все же взорвали часть переправ через Ирпень, но они на следующий день были восстановлены. Стараясь задержать наши войска, немцы минировали мосты, дороги, устраивали танковые и артиллерийские засады. Чтобы избежать больших потерь, Катуков приказал командирам частей обходить немецкие узлы сопротивления, которые потом разбивались артиллерией и авиацией, передовые же отряды старался как можно быстрее «протолкнуть» на юг и на запад.
Полковник Соболев докладывал в штабе армии:
— Немцы понимают, что потеря Казатина будет для них большим ударом, поэтому стягивают к городу резервы, все, что имеется под рукой, — штурмовые батальоны, артиллерийские полки 20–й моторизованной дивизии, мелкие строевые и даже нестроевые части.
Катуков, слушая начальника разведывательного отдела, неожиданно прервал его:
— Все это хорошо, Алексей Михайлович. Информация важная и нужная. Но меня интересует: где 17–я танковая дивизия? Вы должны были выяснить ее местонахождение.
Соболев почувствовал, что начал не с главного, стушевался, но тут же быстро исправился:
— Разобрались мы с этой дивизией, будь она неладна. Под Уманью она, входит в состав 3–го танкового корпуса. Выяснилось, этот корпус получил приказ сосредоточиться в Ружине, потом приказ был отменен. Отдельные подразделения 17–й танковой дивизии вместе со штабом находились в селе Ильинке, куда пробрались наши разведчики. Так попали к ним документы из подбитого бронетранспортера.
Опасность со стороны 17–й танковой дивизии, понял Катуков, пока не угрожает; хотя она и находится рядом, а вот 20–я моторизованная, переброшенная из Бердичева, постоянно контратакует, стремясь задержать наше наступление. И все же обстановка благоприятствовала тому, чтобы нанести удар по Казатину. К этому времени войска Гетмана вышли в район Андрушевки, Бережков, Яроповичей, а Кривошеина — на рубеж Бровки — Хорлеевка, захватили село Вчерайше. Следом шла 38–я армия, слева действовала 40–я армия, справа — 3–я гвардейская танковая армия, которая уже овладела Коростышевом, Шахворостивкой и Щеглиевкой.[250]
Катуков и Шалин уточнили корпусам задачу. Гетман должен был, прикрывшись 44–й гвардейской танковой бригадой со стороны Андрушевки, наносить удар в направлении Белополье, Глуховцы и перерезать железную дорогу Бердичев — Казатин, Кривошеин наступал вдоль железной дороги и овладевал Казатином.[251]
Вечером 27 декабря танковые соединения двинулись на Казатин. Громя небольшие группы противника, передовые отряды 8–го гвардейского механизированного корпуса прошли за ночь около 30 километров, с ходу пытались взять город. Враг отбил атаку. Только 29 декабря разведчики Владимира Подгорбунского прорвались сквозь оборонительные линии немцев с севера. Несколько танков с десантом на броне прошли по центральной улице города, уничтожая пушечным огнем артиллерию противника и расстреливая из пулеметов его пехоту.
Тем временем к Казатину подошел танковый полк подполковника И.Н. Бойко. Иван Никифорович был уроженцем здешних мест, из села Жорнище. Ему и доверено было закрепить успех по захвату города. Собрав командиров, Бойко сказал:
— Слушайте меня, хлопцы. Сейчас мы идем на Казатин. По пути будет лежать мое родное село Жорнище. На ваших картах оно помечено как высота 281. Мы должны его взять, не допустить, чтобы враг устроил там пожар.
На КП армии пришли первые сведения о ходе наступления, но Кривошеин молчал. На запрос Катукова Семен Моисеевич ответил:
— Разведка ведет бой.
Сведения весьма скупые. Оставалось одно: ждать. Между тем в бой втягивались не только разведывательные отряды полка Бойко, но и основные его силы. Командир решил идти к Казатину не по грунтовым дорогам, а по железной дороге, прямо по шпалам. Танки двигались ночью с зажженными фарами, не встречая сопротивления на своем пути. Лишь в 10 километрах от города пришлось вступить в бой с немецкой ремонтно—транспортной колонной, которую сопровождали пять танков. Два танка были уничтожены, остальные скрылись, бросив на произвол судьбы транспортные машины.
В селе Янковцы (2 километра от Казатина) Бойко поставил новую задачу командирам групп: роту танков гвардии старшего лейтенанта Сулима направил по шоссе через город к высоте 290,3, чтобы оседлать перекрестки дорог Казатин — Бердичев, Казатин — Комсомольское; роту старшего лейтенанта Науменко — на захват станции Казатин; группу гвардии старшего лейтенанта Быстренина выбросил на перекрестки дорог Винница — Казатин, Казатин — Белиловка, чтобы закрыть немцам выход из города на юг; два оставшихся резервных танка должны были занять почту.[252]
В 9.30 танкисты на больших скоростях ворвались в город. Немцы в панике бросились отступать по полю на Комсомольское и Бердичев. Бой на улицах города длился не более часа, противник был разбит. В плен попал начальник штаба 25–й танковой дивизии. Гитлеровское командование пыталось оказать помощь осажденному гарнизону Казатина, направив туда бронепоезд, но он был уничтожен на подходе к станции.
