Она заглянула в каюту.
— Странное жилье у тебя.
— Это вообще-то подсобка, каптерочка. Я племянник старпома, и он меня контрабандой везет. Но я отрабатываю! Только вы никому не говорите! — с обезоруживающей белозубой улыбкой сказал парень.
— А у тебя уютно тут. Мне нравятся маленькие комнатки.
— У нас принято говорить: каюты, — сказал парень.
— А как ты помещаешься на этом…
— Рундук. Это называется рундук. Ничего, помещаюсь. И даже вытянуться могу.
Нинка поняла: мешкать нельзя. Она — хозяйка жизни, он — ее слуга. Ему выпало счастье получить подарок от хозяйки. И он будет молчать.
— Как тебя зовут?
— Андрей. А вас?
— Катя, — сказала Нинка.
— Я вас видел. Вы красивая. Я люблю таких… изящных.
— А ты хам.
— Немножко есть, — пожал плечами парень. Видимо, ему уже случалось развлекать скучающих жен новых русских. Пусть. Ей все равно.
— Так вот, Андрей. Я путешествую с мужем. Ему шестьдесят восемь лет. Ты понимаешь, что я схожу с ума?
— Еще бы!
— Закрой рот и дверь. На ключ. Понял меня?
— Понял.
— И если ты кому-нибудь скажешь…
— Да что вы, даже и объяснять не надо! Тут лишнее говорить опасно для жизни.
— Молоток, что понимаешь. Ну?
Он, не мешкая, разделся.
Нинка любовалась великолепным тренированным телом. Не все в нем гармонично, как это, увы, частенько бывает у богатырей, но ничего, ей не секс-гигант нужен, а всего лишь удовлетворитель желания.
Не спеша она разделась, дала полюбоваться собой.
Парень умело ласкал ее.
Но она с ужасом чувствовала, что остается холодной. Вздрагивала — но как от щекотки.
Ее тело приняло его, но равнодушно, спокойно.
Что же происходит? — недоуменно думала она.
И тут не в первый раз (но впервые в подобной ситуации) в уме ее возник образ Бориса. Он, кстати, хоть и старше вдвое этого парня, но строен, тренирован и немногим ему уступит. В темноте их можно даже спутать.
— Выключи свет! — приказала она.
Тот послушался.
И она обнимала Бориса, она была с Борисом, она получила то, что хотела, и даже более того: она теперь знала, что племянник старпома ей больше не понадобится.
Вечером, вернее, ночью, когда База, придя под хмелем, пахнущий жратвой и приторным одеколоном, растелешился и полез на нее, она закрыла глаза — и началась странная игра воображения.
Она была с Борисом. Только с ним. Это он, и никто другой.
В результате База был очень удивлен.
— Что, качка перестала действовать? — прохрипел он, измученный ее страстью.
— Просто я, это самое… Адаптировалась.
— О, какие мы слова знаем! — удивился База.
— Еще и не такие! — загадочно улыбалась Нинка.
Все еще впереди, думала она. В скором времени ты будешь кормить червей. А я буду кормить своего настоящего мужа, который убьет тебя. Я буду кормить его, я буду целовать его — и рожать ему детей. Потому что я люблю его, жирная свинья!
Глава 9
В тот день, когда Борис примчался к Илье, тот находился в свежей стадии запоя: пил только второй день, поэтому был еще свеж, энергичен, говорлив.
— Пистолет? — спросил он. — Зачем?
— Я люблю женщину. Девушку. Собственно говоря, Нинку.
— Ту самую?
— Ту самую. Спасибо тебе, кстати. Она… Я собираюсь жениться на ней.
— Правильно! — одобрил Илья. — Надо жениться на молодых и здоровых. Надо рожать полноценное потомство. А неполноценное уничтожать. Как спартанцы. С обрыва. А также наркоманов, алкоголиков и гомосексуалистов. С обрыва.
— Тогда и тебя. Ты ведь алкоголик.
— И меня! — согласился Илья. — Я пойду первым! Я поведу их, как козел ведет на бойню стадо баранов.
— Не отвлекайся, послушай. Я хочу на ней жениться. Но она по случайности связалась с криминальным миром. У нее есть хозяин, бандит, он силой хочет взять ее в жены. Его срочно нужно убить. Нужен пистолет.
— Правильно, — согласился Илья. — Перебить их всех. Но пистолет — это чепуха. Взрывное устройство. У меня есть знакомый, гениальный инженер. Я с ним еще полгода назад говорил, он делал устройство, чтобы подорвать областную Думу. А это махина, купеческой постройки здание! Так что хватит на твоего бандита и на всех его друзей. А другие друзья подумают на конкурентов. Начнется перестрелка. И мы заодно очистим город от преступного элемента. Ты согласен?
Борис, выпив водки, которой угостил его Илья (больше, чем обычно, потому что был в запальчивости), согласился безоговорочно.
Они помчались к инженеру на такси. Инженер был дома и по совпадению тоже выпивал.
Выслушав друзей, он полностью одобрил их план.
Они стали разрабатывать детали, потом Илья сбегал за добавкой.
По мере выпивания детали обрастали подробностями и уточнениями.
К вечеру друзья были готовы. План тоже.
Инженер достал из кладовки какой-то сверток:
— Пошли!
И они пошли.
Милиция их остановила меньше чем через квартал.
Связанные круговой порукой, они не выдали своих имен и фамилий. Они хранили полную тайну.
Тогда их поволокли в отдел милиции, при котором находился и вытрезвитель.
Раздели донага, отобрали все вещи и деньги, составив опись.
Когда взялись за сверток, инженер закричал:
— Осторожно, взорвется! Не трогайте!
Его не послушались. Тогда Борис бросился, оттолкнул милиционеров и лег грудью на сверток, не желая, чтобы погибли невинные люди.
В несколько рук его подняли, дали по шее и отвели в сторону.
Сверток развернули.
Там оказались старые, драные-передраные кеды времен спортивной юности инженера.
— Сволочь! — закричал инженер. — Это она! Она подменила!
Милиционеры даже не стали уточнять. Если пьяный русский мужчина, обвиняя и жалуясь, кричит о ком-то ОНА, то всем вокруг ясно, что это жена страдальца.
Их отправили в камеру вытрезвителя. Инженера и Илью через несколько часов выпустили, взяв штраф, а спавшего Бориса не стали будить, собираясь припаять ему пятнадцать суток за нападение на милицию.
Дело, правда, обошлось миром, штрафом.
Но когда он вышел на свободу, корабль с Нинкой на борту уже бороздил волны Черного моря.
